— Ноу него в кабинете есть диван, — сказала я.
— В его новый кабинет, — уточнил Джонатан.
— Какой еще новый кабинет? — спросила я.
— Он хочет снять кабинет на Коннектикут-авеню, — объяснил Джонатан. — Естественно, ему там понадобится диван. — Он выразительно помолчал. — Какое же любовное гнездышко без дивана? — Он снова смолк. — Без дивана-кровати.
— Я туповата, сама знаю, — сказала я. — Но зачем диван-кровать, все же сообразила.
Телме понравился зеленый, доложил Джонатан, но Марк предпочел другой, обитый коричневым твидом, они почти сошлись на бледно-желтом, но Телма сказала, что цвет чересчур маркий. Я уже пожалела, что начала расспросы, но тут Джонатан перешел к цели своего приезда — а цель у него была: если я вернусь к Марку, считает он, то нам с Джонатаном надо просто перетерпеть, пока их роману не придет конец. Он уже беседовал с кудесницей из Гватемалы, сообщил он, — тут-то я и сообразила, что все трое регулярно у нее консультировались, — и она заверила, что их связь надолго не затянется: Марка заест совесть — он как-никак еврей и детей ни за что не бросит.
— К тому же, — добавил Джонатан, — Марк много чего не знает о Телме, а как узнает, наверняка ее разлюбит.
— Телма тоже много чего не знает про Марка, — сказала я.
— Чего, например? — спросил Джонатан.
— Неважно. Ты же вот знаешь про Телму много чего плохого и все равно ее любишь, и я знаю про Марка много чего плохого, но все равно его люблю, так отчего ты решил, что они разлюбят друг друга, когда узнают, что мы про них все знаем?
— Расскажи мне про Марка что-нибудь плохое, — попросил Джонатан.
Ничего путного на ум не приходило. Марк забывает чистить ногти, ему нужно про них напоминать; иногда он говорит, что прочел книгу, а на самом деле осилил страниц пятьдесят, не больше; ему следовало бы чаще навещать свою двоюродную бабушку Минни — та живет в еврейском приюте для престарелых. Вообще-то, если честно, то самое плохое, что я знаю про Марка Фелдмана, это то, что он мне изменил. А хуже и быть ничего не может. Но Джонатану нужно было другое: он жаждал услышать, что Марк — отъявленный плагиатор, или магазинный вор, или не соблюдает законов, чтобы потом принести эти сведения Телме, как верный пес — кость. Бедняга Джонатан. Бедный жалкий песик. Он в самом деле надеялся с помощью доводов убедить Телму разлюбить Марка. Вдобавок я не собиралась ничего ему говорить, но Телма явно уже растолковала, что к чему: где уж Джонатану сравниться в постели с настоящим мужчиной! Впрочем, давно приевшийся супруг потерпит фиаско от любого нового партнера. Мне и правда хотелось его утешить, но едва я открывала рот, как Джонатан выкладывал очередную гадость про моего коварного мужа; так мальчуган лет шести, застенчиво улыбаясь, подходит к вам, берет за руку и тихонько сует в нее змею. Неудивительно, что Телма влюбилась в Марка. Проживи я с Джонатаном Райсом девятнадцать лет — сбежала бы от него с первым попавшимся курьером из службы доставки.
— К Марку я не вернусь, — сказала я. — Сидеть там одна-одинешенька, пока они будут кувыркаться на диване-кровати? Ну уж нет. И ждать, что они друг другу наскучат, тоже не стану.
— Ты — моя единственная надежда, — сказал Джонатан.
Я снова заплакала, он обнял меня и забормотал что-то про плачевное состояние экономики; мы прижимались друг к другу, а он все бубнил про валовой национальный продукт, но тут в гостиную вошел мой отец в спортивном костюме: он сбежал из психушки в чем был.
— Познакомься, пожалуйста, это Джонатан Райс, — сказала я.
— Что ты себе позволяешь при ребенке?! — возмутился отец.
— Все не так, как ты думаешь, — сказала я. — Марк влюбился в жену Джонатана.
— Кто такой Марк? — спросил отец.
— Мой муж, — напомнила я.
— Это все аминазин, — объяснил отец. — Они его столько в тебя всаживают, что не можешь вспомнить, как зовут зятя. А Чарли кто?
— Мой первый муж.
— Сущий болван, — сказал отец.
— Мне казалось, Чарли тебе нравился, — заметила я.
— Я не про Чарли. Про Марка. Это Марк — болван.
— Что же мне делать? — Я снова зарыдала.
Отец мотнул головой — дал понять Джонатану Райсу: ну-ка, парень, отвали, не путайся под ногами. Джонатан отпустил меня и встал, а отец тут же занял его место. Я продолжала всхлипывать, сопеть и хлюпать носом уже в его спортивную фуфайку. Отец утешал меня в стиле «любящий папочка», и я еще больше разнюнилась, отчасти потому, что наш диалог чуть ли не дословно повторял сцену из какого-то полузабытого фильма с Дэном Дейли[38], где папа играл педиатра, и отчасти потому, что при всем при том он произносил свой текст весьма прочувствованно.
38
Дэн Дейли (Дэниел Джеймс Дейли) (1915–1978) — популярный американский танцор и киноактер.