— Ясно, — говорю я. — А мне что же делать, Джули?
— Иди домой. Продолжай работать. Занимайся Сэмом. Рожай ребенка. Подожди, все образуется. В конце концов она ему просто надоест. В конце концов он придет к выводу, что она зануда еще почище тебя. В конце концов она ему и в постели приестся, как приелась ты. Вот тогда он и решит, что лучше уж жить с тобой.
— Но Марк сказал, что не будет больше встречаться с Телмой, — напоминаю я. — Как же она ему надоест?
— Будет, будет, — говорит Джули.
— Что будет?
— Будет с ней видеться и будет от нее уставать.
— А я, выходит, должна, как копченая семга, висеть на крючке?
— Да, — говорит Джули, — если хочешь сохранить брак.
— Какой кошмарный совет.
— Знаю, — соглашается Джули, — зато действенный. Проверено на себе. Иногда сама не понимаю, зачем я на это пошла, — до того противно, больно и унизительно было пережидать весь этот кошмар. Порой закрадывалась мысль: уж лучше бы уйти от него самой.
— Ты рада, что осталась с Артуром?
— Еще бы, — говорит она.
— Тогда в чем же дело?
— Сама не пойму, — признается Джули. — Иной раз тянет пожить одной. К примеру, сегодня утром проснулась и поняла, что мне никогда не испытать садо-мазохистских наслаждений. У нас с Артуром о них и речи быть не может. Не то чтобы мне без них жизнь не в жизнь, а все-таки досадно: со мной ничего подобного не будет никогда.
— Я тоже ни разу такого не пробовала, — говорю я, — но, мне кажется, если бы очень захотела, вполне могла бы предложить.
— А меня Артур поднял бы на смех, — говорит Джули.
— Впрочем, непонятно, к чему бы Марк мог меня привязать, — говорю я, — у нашей кровати нет изголовья. А без него не обойтись, как ты считаешь?
— Понятия не имею, — признается Джули. — В том-то и дело.
— Думаю, можно снять номер в гостинице, — говорю я. — Там все кровати с изголовьями.
— Ага, а веревку заказать в номер, — добавляет Джули.
— Тяжело все это, правда? — говорю я.
— Когда такое случается, всегда тяжело, — признается Джули. — Но потом становится легче. Сама убедишься. А немного спустя ты уже сможешь целых пятнадцать минут не думать о том, чем они там занимаются.
— А тем временем, — говорю я, — если у нас не срастется, я смогу размышлять о том, чем бы позабавиться самой.
— Чем еще, кроме садо-мазохистских штучек? — спрашивает Джули.
— Еще есть амилнитраты[63], — отвечаю. — Секс втроем. Японские фильмы. Дискотека роллеров. Тайская кухня.
— Мне казалось, ты терпеть не можешь тайскую кухню, — замечает Джули.
— Верно, — подтверждаю я, — и если мы разойдемся, мне никогда больше не придется с ней мириться. Возможно, оно того стоит.
Джули взглянула на меня.
— Мне кажется, порой на них что-то находит.
— На мужчин, что ли?
— Я не говорю, что они хуже нас, — продолжает она. — Они другие.
— Ноу тебя выходит, что они хуже, — уточняю я.
— Знаю, — говорит Джули.
— И что же нам делать?
— Держаться, — говорит она, — а если так и не срастется, попытать удачи еще с кем-нибудь.
Когда я вернулась домой, Марк уже ушел к себе — писать веселенькую колонку про челночные перелеты между Нью-Йорком и Вашингтоном. Я зашла на кухню. Там сидели Сэм и наша домработница Хуанита, она учила его, как по-испански сказать «с кем поведешься, от того и наберешься»; в сущности, эта пословица довольно точно обобщает жизненный опыт самой Хуаниты. Двенадцать лет она прожила со своим мужем Эрнандо; в конце концов он смылся, прихватив с собой ее карту компании «Сирз, Роубак и Ко»[64] и оставив Хуаните кучу застарелых долгов, давних своих подружек и бракованные запчасти к автомобилям; от всего этого добра Хуаните, похоже, не суждено избавиться до конца жизни. Минимум раз в неделю она опаздывала к нам и, захлебываясь слезами, объясняла: то отдел кредитных карт «Сирз» грозится конфисковать у нее какую-то важную деталь стереосистемы, которой она в глаза не видала; то муж выкрал из багажника ее машины запасное колесо; то является какая-то Тереза и требует отдать ей секундомер Эрнандо.
— Я ж ей толкую: он управляется в две минуты, хоть он пьяный, хоть тверезый, — говорила Хуанита. — На какой ей время мерить?
Хуанита — женщина замечательная: она одна растит трех ребятишек, и я очень старалась ее полюбить, но было это нелегко, потому что она прямо-таки притягивала всякие напасти. Однажды утром, к примеру, по дороге на работу она на Белтуэй[65] попала в пробку; Хуанита вышла из машины посмотреть, из-за чего затор, — и кто-то вмиг открыл пассажирскую дверь и украл ее сумку. В другой раз она стояла в очереди в супермаркете «Сейфуэй», и вдруг женщина перед ней рухнула на пол без сознания; Хуанита методом искусственного дыхания — изо рта в рот — привела ее в чувство, а та женщина потребовала, чтобы Хуаниту арестовали за непристойные заигрывания.