Масштабы и грани этого принижения противников многообразны и вряд ли могут быть описаны исчерпывающим образом[124]. Христианские полемисты достигли большого мастерства в нападках на своих языческих оппонентов, иногда апокалиптически, иногда иронически. Уже такое обозначение нехристиан (и неевреев), как pagani, т. е. как «деревенские» или «неотесанные», является понятийным обесцениванием[125]. Однако этот термин все же следует считать тонким по сравнению с другими аргументативными операциями христианских идейных лидеров. «Миллионы проповедей в течение четвертого века шли рука об руку с яростной полемикой против „врага“ и посеяли семена, которые вскоре должны были дать ростки». «Лавина сошла, когда в 80-х годах четвертого века произошли первые нападения на языческие храмы и церкви „других“ христиан. Проповедь ненависти и насилия по отношению к еретикам, язычникам и евреям, а также сравнения отступников со змеями, скорпионами или свиньями создали для этого основу на целые века»[126]. Представление о христианской ревности к истине дает сочинение «О заблуждениях языческих религий» («De errore profanarum religionum»), которое римский сенатор Юлий Фирмик Матерн написал после своего обращения в христианство. Как и другие христианские авторы, он в разных формах выражает основной тезис, согласно которому за многообразными культами и идолами стоят дьявольские силы, желающие отвлечь от поклонения единому истинному Богу. После описания самых разнообразных языческих культов этот трактат завершался красноречивым призывом переплавить их культовые предметы и разрушить их храмы. Он усилил свою карательную фантазию, угрожая физическим уничтожением не только самим провинившимся, но и всем их семьям (De errore 28, 6; 10), и без колебаний призвал самого императора словами Ветхого Завета (Втор. 13: 6–18) наказывать смертью всех, кто подстрекает к идолопоклонству.
Против этих надменных христианских голосов языческие апологеты перешли в оборону – насколько их голоса еще можно услышать, ибо большинство из них погребено под толстым слоем христианской пропаганды или просто уничтожено. В высшей степени символичное противостояние язычества и христианства развернулось в старой имперской столице Риме вокруг убранной со своего традиционного места в зале Сената статуи Виктории – богини победы. В начале 380-х годов старший понтифик Квинт Аврелий Симмах изо всех сил сопротивлялся этому решению[127]. Выражая позицию делегации языческой сенатской аристократии императору в Милане, Симмах задействовал все риторические приемы. Он даже дал слово самой римской богине, которая требует уважения к своей старости (Sym. rel. III, 9–10). Главный аргумент заключался в том, что успехи римского общества были тесно связаны с уважением к традиционным богам: речь идет об успехах как военных, то есть о победах над многими врагами, так и юридических, поскольку присяга у алтаря гарантировала верность сенаторов. Напротив, пренебрежение и святотатство (sacrilegium) по отношению к старым богам привели бы к засухе и неурожаям (Sym. rel. III, 16). Поразителен оборонительный стиль аргументации Симмаха. В его изложении защита старой религии лишь очень косвенно связана с нападением на новую – без сомнения, это отражает господствовавшие взаимоотношения с позиции силы, но также и традиционную открытость политеистических культов. Просьба о «мире богам отцов наших» включает в себя и признание других богов, ибо в конечном счете есть много путей к истине (Sym. rel. III, 10).
Миланский епископ Амвросий был совсем другим: его энергичное вмешательство в дела молодого императора Валентиниана в конечном итоге успешно предотвратило возвращение статуи в зал Сената. Только поклонение единому и истинному христианскому Богу обеспечивает спасение, тогда как все языческие боги – злые демоны. Возведение для них жертвенника не может быть совершено без святотатства (sine sacrilegio) (Ambrosii ep. 17, 10). С мрачным сарказмом Амвросий высмеивал доводы Симмаха: не сила богов спасла Рим от осады Ганнибала, а воинская доблесть (Ambrosii ep. 18, 4–6). А голод от неурожаев? Он и раньше случался под властью языческих богов, все равно тот или иной регион страдал от неурожая, и вообще языческие капища уже много лет повсеместно упразднены – почему боги только теперь удосужились отомстить за это (Ambrosii ep. 19)? В то время как гнев Божий должен был стать в высшей степени оправданным мотивом в христианско-иудейской традиции, предполагаемый гнев языческих богов открыто высмеивался.
125
Martin Heimgartner, Art. ›Paganus‹, в: Der Neue Pauly, опубл. в 2006 г. на сайте: http://dx.doi.org/10.1163/1574-9347_dnp_e903690 (20.2.20). Ср.: Brown, The Rise of Western Christendom, p. 74.
127
Дальнейшие пояснения см. в издании: Richard Klein (Hg.), Der Streit um den Victoriaaltar, Darmstadt 1972.