Перевод выполнен командой telegram-канала Библиотека Нагаша.
Просим при его дублировании указать источник перевода.
Переводчик: Евгений Козлочков
Редактор: Михаил Журавлев
Вычитка: Pictor Jack
Оскверненный топор
Джош Рейнольдс
– Роща сегодня поет, сэр Рогген. Будьте настороже.
Рогген остановился. Казалось, что голос шел из ниоткуда, отдаваясь эхом в полуразрушенных руинах, раскинувшихся на вершине склона.
– Кто это сказал? – тихо спросил Рогген. Он был крупным мужчиной, рожденным скорее для войны, чем для мирской жизни. Даже без доспехов он выглядел как истинный воин: поджарая и мускулистая от тяжкого труда фигура, грива нечесаных волос, сливающаяся с густой бородой и скрывающая изуродованное шрамами лицо. Его рука – здоровая рука, – зудела от желания схватиться за рукоять клинка. Но его меч – впрочем, как и щит, – остались в келье, в здании капитула. Он был облачен лишь в простую одежду из плетеных волокон, подпоясанную на талии полоской кожи. Традиционная одежда рыцарей Ордена Борозды.
– Только я, брат. Этой ночью моя очередь стоять в дозоре.
Рогген посмотрел вниз. Лунного света оказалось достаточно, чтобы разглядеть сгорбленную фигуру. Человек, скрестив ноги, сидел под разрушенными остатками того, что некогда являлось арочным проходом. Из-за того, что дозорный был совершенно неподвижен, Рогген сначала принял его за камень.
– Хигал, ты ли это?
– Во плоти, брат. Правда, осталось её не так уж и много.
Хигал согнулся, послышался влажный кашель. Хоть он и был закутан в толстые мешковатые одеяния с таким же капюшоном неопределённой формы, но сдержать резкий болезненный запах пораженного мшаной проказой тела ткань не могла. Рогген знал, что плоть рыцаря покрывали постоянно растущие клочья ракового мха. Он разъедал плоть и мышцы, оставляя только твердые зеленые комки, прилипшие к костям. Это стало обычным недугом в это непростое время. Пока дули горячие и влажные ветра, несущие споры на север от Зеленой бухты, опасность грозила всем. Даже рыцарям.
К счастью, пораженные чувствовали лишь самую малую толику боли. И, несмотря на болезнь, Хигал все еще мог держать клинок. На его груди был закреплен меч в ножнах, рукоятка которого поднималась над плечом. Забинтованные пальцы беззвучно постукивали по ножнам.
– Брат, я слышал ты, наконец, вернулся к нам. Рад, что путешествие по диким дебрям Гура закончилось благополучно.
Рогген поднял руку – вернее то, что от нее осталось. Искалеченный обрубок, перевязанный бинтами. Боль вновь дала о себе знать, но, с другой стороны, рука болела не переставая все эти дни. Иногда это была легкая боль, а иной раз – как сейчас, например, – непрекращающаяся и нестерпимая боль, грозившая поставить могучего рыцаря на колени. Он не понимал: как то, чего больше не было, могло так сильно ранить. То, что он потерял руку, исполняя волю божества, служило ему утешением.
Он вернулся в Гиран после своей потери, надеясь на исцеление в хорошо знакомом месте. Бог Грунгни, на службе у которого он получил ранение, предложил ему изготовить прекрасную замену из серебра и стали, но Рогген отклонил это предложение. Он сохранял слабую надежду на то, что искусство ордена восстановит его потерянную конечность или, по крайней мере, облегчит боль. Но пока она еще мучила его.
– Благополучно, ага. Но, боюсь, там навсегда останется частичка меня.
Хигал смеялся, пока не захрипел.
– Лучше уж рука, чем голова, да?
– Это была очень хорошая рука, брат.
Хигал протянул свою. Тут и там между бинтами и прямо на них рос мох.
– Я бы отдал тебе одну из своих, но… сам понимаешь.
– Спасибо за предложение, брат.
Рогген посмотрел за арку, в рощу. Когда-то здесь стояла каменная часовня, посвященная какому-то забытому богу. Теперь ее стены исчезли, крыша давно обвалилась и остались лишь несколько разбитых арок да плоские камни под ногами, отмечающие проход. Собор из сруба железного дерева поднимался высоко вверх – он словно бы тянулся к звездам Азира, горящим далеко-далеко. Хигал был прав, шелест ветвей на ветру походил на пение.
– Что-то бродит этой ночью в роще. Я слышу, как оно ходит среди могил нашего ордена. Будто осыпающиеся листья шуршат о камни. Я думаю, оно кого-то ждет. – Хигал поднял на него глаза. – Тебе следует вернуться в свою келью, брат. Пусть ночь хранит свои тайны.
Он махнул в сторону здания капитула, где прямо из холма поднимались его внешние валы. Крепость была построена внутри склона много веков назад, а может холм вырос вокруг нее уже после. В Гиране о таких вещах нельзя было судить наверняка.
Рогген поднялся по извилистым, грубо вырезанным каменным ступеням, прилегающим к угловатым стенам из камня и дерева и уходящим к вершине склона. Нечто необъяснимое влекло его за собой. Сон? Принуждение? Он не мог сказать. Рогген знал лишь одно: кто-то или что-то ждет его.
– Кажется, меня ожидают, брат, – ответил он. – Но я благодарю тебя за предупреждение.
Рогген направился в рощу железных деревьев с их высокими и крепкими стволами, растущими среди развалин и образующих небольшие рощицы. Их корни уходили глубоко под холм, а порой даже пробивали камень и известку капитула, проникая внутрь. Они устроились среди могил почтенных покойников, которых поместили в мешки и похоронили в этом самом месте, где они могли бы отдать остатки своих сил деревьям.
Его орден не носил металлическую броню и не брал в бой оружие из металла. Это противоречило клятве, которую они дали Вечной Королеве много поколений назад. Их доспехи и оружие, все было сотворено из железного дерева. Они выращивали свои боевые доспехи в этой самой роще из семян, подаренных им Алариэль задолго до пришествия Хаоса.
Когда-то они поклонялись другому богу. По крайней мере, так гласили легенды. Теперь же Орден Борозды преклонялся только перед Леди Листвы, орошая ее священные леса кровью врагов – и своей собственной, когда это было необходимо.
Густая трава росла промеж редких камней. Росла, тихо шелестя на ночном ветру. Это звучало словно шепот, и Рогген задался вопросом, был ли он приветствием или предупреждением. Шелест травы и скрип ветвей над головой внезапно стихли и он остановился.
– Я пришел, – произнес он.
– Да, я вижу.
Сначала он решил, что эти слова – просто шум ветра. И тут краем глаза Рогген увидел ее. Высокая фигура, несомненно, женская, но не человеческая.
– Ты знаешь меня, сын человеческий?
– Нет.
– И все же, я позвала тебя и ты пришел.
– Именно так, – ответил Рогген. Он заставил себя расслабиться. – Я прошу вас назвать себя, миледи. Кто позвал меня сюда? И почему?
– У меня столько же имен, сколько листьев на деревьях, – рассмеялась она и этот звук был словно шипы, скребущие кость. Он вздрогнул. – Ваше братство зовет меня Девой-Ежевикой, сестрой Леди Лоз и дочерью Вечной Королевы. Теперь ты узнал меня, сын человеческий?