Но хуже всего были странные огоньки, плясавшие между деревьями, и незнакомые фигуры, которые пробирались сквозь подлесок – он примечал их краешком глаза. Лес был живым, но природа этой жизни была куда более темной, чем он привык.
– Прекрасный лес, а, Борона? – прорычал Рогген, подавшись вперед в седле. Броня из железного дерева цвета бронзы, которую он носил, заскрипела, а его рваный нефритовой плащ зашуршал. Его демигриф взвизгнула в ответ, хлестнув своим хвостом. Огромный зверь – чудовищная смесь из кошачьих и птичьих черт – был покрыт лохматой шкурой цвета влажной земли и яркими зелеными перьями. Бочкообразную грудь хищника и худые бока защищала темная броня из железного дерева.
Она была крупнее любого жеребца и в несколько раз свирепее. Она могла бежать целыми днями без устали, а закованного в броню воина – расчленить в два счета. Несколько таких расправ Рогген видел собственными глазами. Ныне же, пока она несла своего хозяина через бескрайнюю черноту Скорченной чащи, ее огромные когти вонзались лишь в корни да кору.
Рогген вошел в лес три дня назад, хотя ему казалось, что времени прошло гораздо больше. Словно бы само время было поражено какой-то болезнью, захватившей чащу. Искушение предать лес огню было велико.
Но это не решит проблему. Лес снова вырастет и болезнь продолжит распространение. Она была в почве, отравляла корни деревьев и воду. Испорченное семя, спрятанное в самом сердце живого леса, то, что забыли, то, что гноилось и росло, теперь должно быть очищено.
– Такова моя клятва и да будет она исполнена, ибо того желает Леди Листвы, – пробормотал он. Он взглянул на свою раненную конечность. Крышка из железного дерева закрывала покалеченную культю, для предотвращения дальнейших травм. На конце этой крышки был привязан браслет из ежевики, подаренный ему Девой-Ежевикой. Ягоды слегка пошевелились и сжались. Рогген ощутил давление шипов, когда они заскребли по крышке.
– Ты пробудился, маленький дух? – пробурчал он.
– Я не сплю. – Ежевика говорила тонким, шипящим голосом, похожим на тростник, шуршащий на ветру. – Я не могу уснуть из-за твоей вони.
Рогген усмехнулся.
– Ты постоянно это говоришь. Дальше куда?
Без духа он бы давно потерялся в черном чреве Скорченной чащи. Но это создание все равно не внушало доверия. Рогген подозревал, что дух водит его по кругу. Возможно, таков и был план Девы-Ежевики с самого начала – обычаи древесного народа сильно отличались от людских и часто казались запутанными и противоречивыми.
На мгновение дух ежевики замолчал. Затем он изогнулся, словно змея, готовящаяся к нападению, и ответил.
– Юг. Я чувствую его там. Он словно диссонирующая нота в песне души. Это… больно.
– Давай с этим покончим. – Рогген стукнул каблуками по бокам Бороны. – Но, девочка. Не стоит задерживаться здесь, под этими темными деревьями.
– Мудро. Эти деревья опоили кровью, – лукаво пробормотал дух ежевики. – Они жаждут погрузить свои корни в мягкое мясо. Вроде того, что ты прячешь под своей скорлупой из железного дерева.
– Им стоит знать, что я нечто большее, нежели просто кусок мяса.
Что-то неожиданно схватило Борону за переднюю лапу и та громко взвизгнула. Она пошатнулась и врезалась в дерево. Рогген ударился плечом о ветку и застонал от боли, чуть не вылетев из седла. Над ним, в листве, пронеслось что-то бледное и послышался пронзительный смех. Сначала Рогген решил, что это дети. Но он знал правду.
Высокие, писклявые голоса бормотали нараспев. Он ищет, он опечален, он поскользнулся и спит… Бессмысленные слова, накладывающиеся друг на друга в какофонии звуков.
Борона вырвалась из спутанных корней, которые пытались удержать ее и снова вскрикнула. Когти демегрифа оторвали полосы коры и бледные существа отступили, а эхо их злобного смеха еще долго плясало на ветру.
– Вставай девочка, пошевеливайся, – прорычал Рогген. Борона быстро проскочила между деревьями.
– Я же тебя предупреждал.
– Ты так это называешь? – спросил Рогген, уставившись на дух ежевики.
– То, что они не выкололи тебе глаза и не сделали из шкуры твоего зверя чучело, чтобы дразнить тебя, пока ты будешь блуждать вслепую – достаточное доказательство того, что ты идешь безопасным путем. Но тем не менее они… взволнованы. Что-то еще бродит по лесу. И они не могут отличить тебя от него. Поэтому они напали.
Рогген достаточно хорошо знал об опасности таких духов – изгнанников из рощ сильванетов. Они пускали корни в темных местах и превращались в нечто странное и… искаженное.
– Эти духи делают то, что хотят, – продолжал его проводник. – Они слышат не песнь Алариэль, а более первобытную мелодию, гораздо более мрачную. Ее исполняет тот, чья воля такая же путаная, как и корни этого леса. Ты знаешь, о ком я говорю.
Рогген не смог сдержать дрожи.
– Я знаю. – Он не произнес имени духа, потому что иначе он бы привлек его внимание. А ему не хотелось этого ни при каких обстоятельствах. – Она снова в этих краях?
– Была, лишь однажды. Но не теперь. Самозваная Регентша Изгоев прокляла это место своей бездумной свирепостью. Именно она посадила семя чумы, которое вы ищете, и ее последователи охраняют его даже сейчас.
– Что? – Рогген моргнул. Дева-Ежевика не сочла нужным упомянуть об этом. Дрича Хамадрет, Королева Шипов, была не тем врагом, с которым ему хотелось бы иметь дело, будь у него даже две здоровые руки.
Дух ежевики захихикал.
– Она тебе ничего не сказала!
– Возможно, она не сочла это достойным упоминания. Очень похоже на нее. – Рогген прижал свою культю к груди, здоровой рукой придерживая поводья зверя. Езда верхом на демигрифе мало чем отличалась от плаванья на лодке во время шторма. Потребовались годы тренировок, чтобы научиться этому искусству и еще больше лет, чтобы понять, как не оказаться в его пасти, если вдруг случиться упасть на землю.
– Но ты ведь не съешь меня, моя девочка? – произнес он, низко склонившись над покрытой перьями шеей Бороны. Она снова взвизгнула, будто в ответ, и щелкнула крючковатым клювом в воздухе.
– Мясо верхом на мясе, – прошипел дух ежевики. Он сжался и оцарапал наручи Роггена своими шипами. – Как смехотворно.
– Зато эффективно, – бросил Рогген. – Мы вместе можем скользить между деревьями так же легко, как рыба в воде.
– Что такое рыба? Еще одно мясное существо?
– Да. И очень вкусное.
– Мясо ест мясо. Отвратительно, – прошипел дух, издав неприятный звук.
– Разве ты не говорил, что эти деревья питаются кровью?
– Они изгнанники и безумцы.
– Да. – Рогген заметил отметину на ближайшем дереве – несколько порезов, похожих на те, что могли оставить когти демигрифа. В ветвях за спиной он услышал какое-то движение. Но не оглянулся. – Ты сказал на юг?
– Неужели? Я имел в виду север. Да, на север. Ты идешь не в ту сторону.
Рогген нахмурился, но развернул Борону на север. Демигриф протестующее взвизгнула, но продолжила движение.
– Должно быть, я ослышался, – ответил рыцарь.
– Да. Мясо не умеет слушать. Ты глух к песне духов. Вот почему мы избранные Алариэль, а ты ничто.
– Ты уже много раз повторял это.