- Батюшка, Бог с тобою! - испугалась боярышня.
- Мыслишь, батька спятил с ума? - осклабился Всеволож. - Нет, я в своём уме. Отдаюсь на милость врага. Хочет - казнит, хочет - сделает другом. Лучше воистину принять злому животу моему конец и навеки свободну быть, нежели поступать противно правде.
- Станешь инокняженцем? - испугалась Евфимия. - Это же перевет, измена!
Она невольно вспомнила пророчество Анастасии Юрьевны и содрогнулась: сбудутся ли слова мёртвой до конца? «Ты непременно будешь женой Василия. Не Софьиного, моего…»
- Это не перевет, - успокаивал тем временем отец. - Это законная для боярина перемена князя. Перейду от Василиуса к его сопернику. И да погибнет неблагодарный!
- Не разжигай пламени, любезнейший отец мой! - взмолилась дочь. - Не поступай опрометчиво.
- Моё решение несовратно, - заявил Иван Дмитрич. - Нынче же соберёмся. По пути заедем в Тверь. Анисия свидится со вдовой сестрой. Я же великого князя Бориса Александровича призову в союзники. Месть будет ужасной. Пусть ждёт вероломный измётных грамот.
- Подумай о государстве, батюшка, - пылко возразила Евфимия. - Вспомни о давно минувших усобицах, что привели к татарщине.
- Под державой клятвопреступника государству не быть счастливу, - с неменьшим пылом произнёс Иван Дмитрич.
Карета остановилась.
- Мы дома? - обрадовалась боярышня.
- Нет, - сказал Иван Дмитрич. - Я заблаговременно приказал стать у Ховринского двора, возле церкви Воздвиженья. Взойдём вместе. Хочу поставить свечу.
- Хочешь испросить Божьего благословения на отчаянный свой поступок? - спросила дочь, выходя следом за отцом из кареты.
Иван Дмитрич промолчал.
- Я останусь на Москве, в нашем доме, - заявила она решительно и прибавила, дабы смягчить невиданное ослушание: - Приложу старания сберечь дом.
- Ты выйдешь за Василия. Не Васильевича, а Юрьевича, - нежданно объявил отец.
- За Косого? - задохнулась Всеволожа.
Боярин, подав милостыню, задержался в храмовом притворе и угрюмо молвил дочери:
- Не за Косого, а за Василья Юрьича. Моё решенье несовратно!
Взяв в ящике свечу, он медленно прошествовал на середину храма, стал пред аналоем, приложился к праздничной иконе и…
Евфимия увидела: отец ставит свечку комлем вверх - и ужаснулась. Это же обидящая свеча! От Акилины Гавриловны узнала: обидящая свеча ставится от обиженного на погибель обидевшему. До чего безрассуден гнев отца! Ей представился Василиус в гробу. Потом - Витовтовна в гробу. А на великокняжеском столе… Ведь Юрий Дмитрич уже стар. А кто за ним? Василий Юрьевич Косой, согласно старшинству? О, Боже!
Слава Создателю, она запомнила молитву от обидящей свечи. Следом за отцом к иконе приложилась, осенилась крестным знамением и, когда он отошёл, мысленно обратилась к Богу:
- На зло молящему несть услышания! - Повторила трижды: - На зло молящему несть услышания! На зло молящему несть услышания!..
ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
1
Суета с ног на голову опрокинула двор и дом боярина Всеволожа. Решил Иван Дмитрич, «нынче же сберемся», и не отступил. Конюший Увар ладил четверню под карету и верховых под хозяина с обережью. Дворский Елентей носился как угорелый, с красного верху да в чёрный низ, рыскал по медушам, погребницам, чуланам, готовил в дорогу и снедь, и рухлядь. У кухарей - дым коромыслом. У горничных девок - увязка коробьев. Лишь воротник Изот спокойно стоял у башенных, кладенных из ожиганного кирпича ворот, а глаза - настороже, чтоб никто чужой носа не просунул в калитку. И ещё спокойно отдыхала у себя в одрине младшая дочь боярина Евфимия. Хотя у неё мысль тоже настороже: вот войдёт отец!
Он вошёл, вскинул седые брови, повёл взором.
- Не готова?
Евфимия оторвалась от книги, встала с лавки, развела руками.
- Не готовлюсь. Всеволожский погрозил пальцем.
- Применить ли силу? Или своей волей образумишься?
Евфимия взяла руки отца, сжала его пальцы.
- Батюшка любезный! Ну присядь со мною на дорожку. Ну давай ещё раз пособоруем. Без ложных чувств, разумно, как в лучшие, приятнейшие наши дни.
Боярин с дочерью уселся нехотя.
- Обо всём переговорено. Твоё упрямство вылечится временем.
Евфимия обняла отца, уткнулась в благовонные его седины. Речь её потекла ровно, будто бы она урок отцовский отвечала. Выученный назубок.
- Месть, батюшка, тобой задуманная, против тебя же обернётся. Ты будешь поражён.
- Чем поражён? - не понял Всеволожский.
- Не чем, а кем, - поправила Евфимия. - И не Василиусом, он ещё не в силе. И не Витовтовной, в ней много зла и мало толку. Ты будешь поражён Москвой, её боярством. Сам посуди, снесут ли Патрикеевы - князь Юрий, сын его Иван и Ряполовские - Семён, Дмитрий, Лобан Андрей, и Палецкие-Пестрые, и Оболенские, и Кошкины с Сорокоумовыми, Плещеевыми, Акинфовыми и прочими, и прочими, чтобы их первые места заняли бояре Юрия Дмитрича, тот же Глеб Семёнович, Данило Чешко, Яков Жестков, Семён Морозов? А к ним ещё Шемяка приведёт своих, Косой своих…
- Московским время потесниться, - поник главою Иван Дмитрич.
- Не потеснятся, - возразила дочь. - Сражаться будут, аки львы. А с ними и купечество, и весь посадский люд, не терпящий сторонних пришлецов.
- Смирятся, - заключил боярин. - С князем Юрием придут не только галичане, а и вятчане, и костромичи, и тверичи, и угличане.
- Брат ца брата? - в ужасе воскликнула Евфимия.
- Не надобно таких высокопарных слов, - встал Всеволожский. - Не превращай простого в сложное. Клятвопреступник будет свержен. А боярство здешнее, погрязшее в придворной лести и круговой поруке, мне не преграда. При моём бесчестии никто из них не проронил ни слова.
- Стало быть, твоя обида выше покоя государства? - произнося эти слова, Евфимия хваталась за последнюю соломинку.
- Сейчас не время суемудрию, - насупился боярин. - Время делу. Верь в наш успех и следуй за отцом…
- …и стань женой Васёныша Косого, - попробовала дочь изобразить отцовский голос.
Иван Дмитрич улыбнулся.
- Кощунья! - Взяв дочь за плечи, поднял с лавки. - Хватит скоморошествовать. Сбирайся вборзе. Жена Василия Юрьича, считай, невдолге - великая княгиня. Так-то!
Дочь внезапно посуровела.
- Нет, я не еду, батюшка.
- Ты едешь! - крикнул Иван Дмитрич. - Велю связать, силком втолкнуть в карету… Пола-агья! - раскатился его бас по всему дому. Сенная девушка вбежала, будто стояла за дверьми. - Сбирай боярышню немедля… Анисья! - раздался новый зов. Пришла вдовая княгиня. - Следи, чтобы упрямица, не мешкая, была готова.
Оставшись наедине с сестрой, Евфимия спросила:
- Тоже хочешь ехать? Анисья опустила голову.
- Батюшка сказал, первым нашим постояньем будет Тверь. Сестрицу там увижу, инокиню Феодосию.
У нас обеих язва отняла мужей. Её судьба - моя судьба. Вот выдам замуж Устю… Устя! - позвала княгиня.
Племянница Евфимии вбежала, горя щеками.
- Матушка, я собралась.
- Помоги тётке, - распорядилась мать. - Полагая, - глухо зазвучал её голос уже в соседней боковуше, - не будь копушей.
- Спешу! - живо откликнулась Полагья.
- Увижу в Галиче своего света Васеньку, - делилась Устя с тёткой радостью.
Евфимия вздохнула: бедная племяшка, не ведала, что дед замыслил выдать за Василья Юрьича не внучку, а меньшую дочь.