ГЛАВА 26
– Нью-Йорк? – переспросил Брент, не донеся до рта чашку кофе. – Ты уверен?
– Если только Маттон не собрался путешествовать до самой Англии, он должен сойти на берег в Нью-Йорке, – кивая, подтвердил Дженкинс. Этот грузовой корабль сделает лишь одну остановку перед тем, как отправиться в Лондон.
– И вы абсолютно точно утверждаете, что именно Ральфа Маттона видели поднимающимся на его борт? – уточнила Андреа, отодвинув тарелку с ленчем, так как в ту же минуту аппетит у нее пропал.
– Да. Он соответствует всем описаниям. – Дженкинс ухмыльнулся. – Кто еще мог так хромать, волочить на себе столько цветочных ошметков, словно его вываляли в клумбе, и в придачу благоухать, словно свадебный букет?
– Глядите-ка, какой интересный оборот принимают события, – проворчал Брент. – Этот человек теперь явно напрашивается на встречу со мною. Хотел бы я знать, имеет ли он представление о том, что суется на территорию, которую я знаю досконально?
– Но ведь это ужасно большой город, Брент, – напомнила Андреа. – Неужели ты и вправду считаешь, что там найти его проще?
– Возможно, нет, но человек все равно чувствует себя увереннее, если знаком с территорией. И к тому же я по работе связан со множеством других адвокатов и офицеров полиции, не говоря уж про обычных знакомых. И я знаю их всех уже многие годы. Если мы позаботимся напечатать побольше этих листовок и распространить их где только возможно – я не сомневаюсь, что кто-то из моих людей рано или поздно столкнется с ним.
– Я верю тебе, но если ему так хорошо удавалось скрываться в Вашингтоне, то насколько легче это может ему удасться в Нью-Йорке? – пожала плечами Андреа. – Он просто-напросто может попроситься в один из приютов для бедняков, отдать там концы и попасть прямиком в анатомический театр.
– Ну, это было бы не так уж плохо, – усмехнулся Брент столь далеко идущим предположениям. – И все же, к моему сожалению, такие негодяи, как правило, так запросто не расстаются с жизнью. Что же касается меня, то по правде я был бы не прочь поскорее вернуться домой и приступить к работе. Папа, наверное, уже спит и во сне видит, как он повесит на меня все грязные детали тех дел, которые он ведет со старшими братьями.
– А как же Стиви? – мрачно осведомилась Андреа.
– Я не знаю, Андреа, – вздохнул Брент. – Право, я не знаю.
– Ваш ребенок блондин, не так ли? – позволил себе вмешаться в их невеселую беседу Дженкинс. – Ростом чуть выше колена, с большими голубыми глазами и прыгучий, словно маленький кенгуру?
– Не могу не согласиться, что вы совершенно точно его описали, – грустно улыбнулась Андреа.
– Ну, тогда, как мне кажется, ваши неприятности миновали. – Он широко улыбнулся и указал ей за спину, где находился вход в ресторан. – Я вижу там совершенно измученную седовласую леди, которая направляется к нам, а рядом с ней идет весьма упрямый бутуз, абсолютно подходящий под мое описание.
Андреа застыла на стуле, боясь поверить в такое счастье, боясь оглянуться назад.
– Брент? – беспомощно пискнула она.
Брент уже давно смотрел в том направлении. Широкая улыбка оживила его до сих пор мрачное лицо.
– Все отлично, любовь моя. Это Мэдди, а тот симпатичный обезьянчик, что без конца дергает его за руку, наверняка Стиви.
Андреа уже бежала навстречу, даже не заметив, как вскочила и уронила стул. С возгласом счастья она подхватила малыша и закружилась с ним на месте, ничего не видя перед собой из-за слез радости, застилавших глаза.
– Анда! – в восторге заверещал малыш. Когда она устала и остановилась, все еще прижимая его к груди, он прижал ладошки к ее влажным щекам и просто сказал: – Не плачь, Анда. Стиви тебя любит.
При этих словах она, конечно, разрыдалась еще громче, и все же сквозь плач постаралась произнести достаточно внятно:
– Я плачу не от горя, Стиви. Я плачу оттого, что счастлива увидеть тебя вновь, и оттого, что тоже люблю тебя, мой милый мальчик. Очень, очень люблю! И я ужасно скучала по тебе, пока тебя не было со мною.
– Скучала по тебе, – эхом повторил Стиви, его мордашка скривилась от сердитой гримасы. – Совсем не по Лальфу, – вдруг добавил он, не умея еще правильно произнести это имя.
– Я тоже не люблю Ральфа, мой сладкий, – заверила она. – Но ты не беспокойся. Тебе больше никогда не придется быть вместе с ним. Ты теперь отправишься в Нью-Йорк и будешь жить там со мною и с Брентом. Разве это не прекрасно?
– Нет! – безапелляционно заявил он.
Андреа растерянно уставилась на него.
– Не ругай его, Андреа, – сказала Мэдди с сухим смешком. – Похоже, это стало его любимым словечком, если не обращать внимания на более сочные выражения, которые он успел позаимствовать у Ральфа. По-моему, это просто надо воспринимать как очередную фазу, через которую ему необходимо пройти, хотя для этого понадобится немало терпения. Кое-кому остается уповать лишь на то, что его словарь изменится к лучшему достаточно быстро.
– Ах, Мэдди! Я никогда не была так счастлива. Видеть сегодня тебя со Стиви! Спасибо тебе!
– Спасибо Кеннету. Он явится сюда с минуты на минуту, вот только управится с багажом и твоим несносным котенком. Я вынуждена была бросить все на его попечение и отправиться сюда одна, поскольку Стиви, судя по всему, возымел стойкое отвращение к лицам мужского пола. Не то чтобы я в этом его винила – ведь ему пришлось довольно долго прожить вместе с Ральфом, – но тебе придется приложить немало усилий, чтобы он принял идею совместного проживания с Брентом – ну и, конечно, исправил свою речь.