Но в этот раз в его запахе что-то изменилось. Что-то знакомое, словно запах фейерверка, но в то же время не он. Мои глаза расширились в темноте, когда на меня снизошло понимание. Хантер пах порохом.
– Что с тобой случилось? – Я попыталась сфокусировать взгляд в темноте, исследуя руками его грудь и бицепсы на признаки ранения. – Кто-то стрелял? – Мои глаза стали еще шире, пока реальность просачивалась в мозг.
– Со мной все хорошо. Я встретился с Джей Ви на стрельбище. – Он отвел взгляд, оставляя меня с чувством пустоты. – Расскажу больше позже, а сейчас нам пора. – Он поднял меня с кровати и погнал ко встроенной гардеробной. – Собери все, без чего не обойдешься. – Он открыл комод и запихнул пригоршню трусиков в ближайшую сумку, которую смог найти. Я подавила волнение, отдающееся в мышцах, и сунула несколько кофточек и джинсов в сумку.
Через несколько минут он уже укутывал меня в теплый свитер, целуя в ключицу и в изгиб шеи. Собрав вещи в холодной ночи, Хантер увез меня. Снова.
Последующие три дня я жила в четырехэтажном доме, который принадлежал Хантеру, кутаясь в его белоснежных простынях, где я изучила карту его шрамов, шепча напротив его губ, как мне нравилось быть взаперти с ним. Мир мог развалиться на кусочки, и мне было бы все равно.
Однажды днем мы с Хантером работали друг напротив друга на его кухне. Он потерялся в своих фотографиях, а я занималась его веб сайтом, совершенствуя свои посредственные навыки дизайна, пытаясь придать его бизнесу свежее веяние. Он поднял голову, спрашивая:
– Эрин, можешь сбегать в мой кабинет и принести черную папку сверху в правом ящике?
– Конечно. – Я встала, быстро поцеловав его в приподнятые губы, и поспешила по длинному коридору в его кабинет. Порывшись в куче бумаг в его ящичке, я нашла стопку фотографий, на которых был изображен Хантер в камуфляже в пустыне. Сияющая улыбка этого мужчины притягивала меня на каждой из них. Он стоял среди других солдат с оружием в руках или среди отдыхающих у барака. Поддавшись любопытству, я пролистала еще несколько, пока мой взгляд не упал на фотографию Хантера-подростка с кем-то еще. Его улыбка была необычайно мучительна. Исчез блеск его белоснежных зубов, видных в его обычной улыбке, и вместо него стоял недовольный молодой человек, словно скрываясь.
Он уже начал взрослеть, не осталось признаков щуплого, недоразвитого подростка, о котором он говорил тем вечером за ужином. Он был высоким и стройным с едва вырисовывающимися мышцами покрытыми золотыми волосками. И его тело было чистым, без татуировок, кроме римских чисел на костяшках. Первое тату, покрывшее шрамы, которые ему оставил любовник матери. До того, как тот убил ее.
Мое сердце сжалось от боли за мальчишку, которым он был, того, который выглядел, словно призрак, стоя на той фотографии рядом с мужчиной, спасшим в равной степени его жизнь, а после безжалостно разрушившим ее. Во мне бурлила злость, пока я искала знакомого Хантера в потерянных зеленых глазах мальчишки на фото.
В тот момент открылась дверь, и Хантер заглянул внутрь со взволнованным выражением на лице.
– Что ты нашла?
– Фотографию. – Я повернула ее к нему. Странная смесь эмоций отразилась на его лице.
– Джей Ви часто был рядом со мной во время старшей школы. Он хотел убедиться, что я закончу ее. Я этого не понимал, маме было плевать на учебу. Но слава Богу, что он это сделал. – Он взял у меня из рук фотографию и перевернул ее. – После смерти моей матери, я думал, умру с ней. У меня никого не было, пока Джей Ви не взял меня к себе домой и не накормил теплой пищей – даже при жизни мама этого не делала. – Он саркастически засмеялся, нервно запуская руку в светлые локоны. – Джей Ви оплатил ее похороны, забрал тело из морга. Взял все на себя. Сделал ей милую могилку на холме. – Хантер отвел взгляд, заледеневший от вызванных воспоминаниями эмоций. – Я никогда этого не забывал. – Он снова посмотрел на меня. – Джей Ви похоронил мою мать, как она того заслуживала. Может, она и была наркоманкой, но она была потеряна, и винить ее за это я не мог. Она обнимала меня, когда однажды ночью один из ее одуревших от наркоты бойфрендов начал крушить дом, забирая те небольшие деньги, что у нас были. Жизнь была хреновой, но у меня была только моя мама.
Я понимала его, ощущала его боль; я была им.