Город проскочили быстро, дальше потянулось ровное шоссе, ведущее через раскинувшуюся обширную равнину с рощами оливковых деревьев. Характер музыки тоже изменился. Современные ритмы сменились заунывными жалобными завываниями. Лейн немного ожила и акклиматизировалась. Жарко было по-прежнему, но воздух, залетавший в открытые окна машины, приятно охлаждал ей лоб и относил струящиеся на ветру волосы за спинку сиденья. Поэтому косноязычное сообщение водителя о том, что они прибыли на место, застало ее врасплох, а машина уже свернула на подъездную дорогу к большой вилле, рядом с которой выстроились времянки. Ну кому могло прийти в голову, подумала Лейн, что в такую жару и в таком месте, как это, человек может писать или, точнее, переписывать основную сцену своего сценария «Тернистое поле»?
И вот уже Роуэн, ассистент режиссера фильма Акселя Миллера, извиняется за срочный вызов и ведет Лейн через асфальтированную площадку перед виллой, украшенную огромными вазонами с красной геранью, куда-то за дом. Плеч ее касались плети пурпурной бугенвиллеи, когда она проходила мимо соблазнительного бирюзового плавательного бассейна. Вслед за Роуэном она перешла грязную дорогу и оказалась в крошечной комнате одного из маленьких домиков. Тоскливо подумав об отсутствующем кондиционере и об усталости с дороги, Лейн неохотно посмотрела на клавиатуру компьютера, видавшего лучшие дни.
— Сейчас мне больше нужен душ, Роуэн, — твердо сказала она. — После такой дороги у меня словно мозги засохли. Не ожидала застать такую жару здесь в это время года.
— Понимаю. — Роуэн с извиняющимся видом покачал головой. — Вы не поверите, но воду днем выключили. Самое большее, что я могу для вас сделать, это бутылка минералки.
— А если я поплаваю? — высказала пожелание Лейн.
— Пользование бассейном ограничено до окончания съемок. Джерри распорядился.
— Джерри?
Роуэну определенно было не по себе.
— В такой же степени это можно считать распоряжениями Инги Дженсен. Это она настаивает, чтобы роль матери получилась более значительной, а говоря по правде, Лейн, Джерри глаз с нее не сводит с момента приезда.
Лейн хлопнула ладонями по крышке письменного стола.
— Великолепно!
Она уселась, откинулась на спинку стула и, прищурив глаза, оглядела Роуэна.
— А как к этому относится Фергюс Ханн?
Роуэн потер подбородок, потом засунул руки в карманы джинсов.
— А-а, ну-у…
— А, ну… и что? — без особой надежды допытывалась Лейн.
— Он не знает. Мы пока снимали остальные сцены. Он прилетает с дочерью сегодня вечером.
— Неплохо бы знать, насколько это важно для него, — проворчала Лейн.
— Я принесу сейчас минеральной воды, — поторопился предложить Роуэн и исчез.
Лейн глубоко вздохнула, нет у нее сил еще и с эгоизмом Инги Дженсен разбираться. Если бы Фергюса Ханна предупредили об изменениях в сценарии, Лейн могла бы поспорить с Джерри, но так называемая «звезда» фильма, видимо, устранился… А что, собственно, она навоображала о «так называемой звезде»? Кто он такой? Всего лишь один из тех, чья популярность занимает в данный момент лидирующее место в индустрии кино. Он мог брать, выбирать, что и делал. А кто такая Лейн? Едва известный автор сценария. Не мог же Фергюс Ханн знать, что своего героя она писала с него точно так же, как она не могла представить, что сбудутся ее самые невообразимые мечты и он согласится сниматься в этом фильме.
Сказать, что Лейн восхищалась его работой в кино, значило не сказать и десятой части того, что она испытывала. О, Лейн знала из публикаций в женских журналах о всех его человеческих недостатках, но на экране он мог творить с вами все, что хотел. Взгляд этих глаз мог заморозить душу или растопить сердце — по желанию.