— И это говорит человек, способный заставить меня почувствовать себя замарашкой.
— У меня никогда и в мыслях такого не было. — Он подплыл к ней и взял за руку, вынудив Лейн энергичней поработать ногами. За руку он подтянул ее к себе. — Дело в том, Лейн Денхэм, что я сильно увлекся вами.
Ноги у нее ослабли, она лишь успела вовремя закрыть рот, чтобы не наглотаться воды. Его руки мгновенно обхватили ее, и их ноги переплелись. Тут она обнаружила, что ей трудно говорить.
— Мы должны вернуться.
Фергюс оглянулся на дочь и затем с вызовом взглянул на Лейн. Руки его с талии скользнули под бретельки купальника и медленно стянули их, словно кожуру с переспелого плода. Попытка Лейн сдержать его была почти задавлена жгучим поцелуем Фергюса.
— Прошу… — задыхаясь, произнесла она, отталкивая Фергюса, как только его губы дали ей передышку. — Отпусти меня.
Он позволил ей отплыть и вернуть на место бретельки купальника. Синева его глаз потемнела, голос звучал глухо.
— Почему ты так боишься наслаждения?
— Будем откровенны! Ты хочешь секса, Фергюс, а я нет. Возвращаюсь к Ханне.
Он грустно улыбнулся и поплыл на боку.
— Убегаешь! Так и скажи. Вот уже второй раз ты используешь Ханну, чтобы убежать от себя! — крикнул он ей вслед.
Онемев от такого поклепа, Лейн быстро поплыла к берегу, но Фергюс догнал ее, чтобы сказать:
— Правда глаза колет!
Ради Ханны им пришлось делать вид, что ничего не произошло. Обе стороны готовы были признаться самим себе в частичной правоте другого, поэтому натянутость ощущалась минут пять, не дольше, после чего Ханна упросила Лейн намазать ей маслом плечи и спину. Сама она обстреливала грудь отца из тюбика с кремом для загара. Вскоре вся троица заметила, что крем не впитывается и имеет резкий ментоловый запах.
— Не может быть! — радостно закричала Ханна, разглядывая тюбик. — Папа взял с собой зубную пасту! — Она зашлась от смеха, и Лейн не удержалась от улыбки.
Фергюс смиренно посмотрел на белую замазку, быстро подсыхавшую на волосах груди, тяжело вздохнул и полез в сумку за влажными салфетками. Ханна вдруг сорвалась с места и заскакала по пляжу, хохоча как безумная.
— Думаю переименовать Ханну Ужастика в Ханну Истеричку, — объявил Фергюс, беря третью салфетку. — По крайней мере, от меня не будет дурно пахнуть.
Лейн наконец фыркнула и залилась неудержимым смехом, а он вздымал вверх руки, как проигравший теннисист.
— Почему никто не воспринимает меня всерьез?!
Часом позже вторжение на пляж внешнего мира в виде двух молодых пар вынудило Фергюса, Ханну и Лейн быстро собраться. Понимая, что за ними наблюдают, Лейн пошла на уступку, позволив Фергюсу, на шее которого сидела Ханна, обнять себя за талию. Из-за жары было решено отказаться от дальнейшего осмотра достопримечательностей и направиться к парому, по дороге заглянув в таверну. Уже за столом во время еды Ханна вдруг уронила головку и заснула.
Лейн и Фергюс улыбнулись друг другу над головой спящего ребенка, и за время, что длилась эта улыбка, у них возникло ощущение какой-то особой общности.
Фергюс переместил Ханну на колени, и теперь ее головка покоилась у него на груди.
— Я рада, что дельфины приплыли показаться ей, — сказала Лейн.
— У них не было выбора, — ответил Фергюс.
Зеленые глаза Лейн светились благодарностью.
— Спасибо за чудесный день!
— Он еще не кончился, — пообещал он, гладя волосы дочери и задумчиво вглядываясь в черты лица Лейн. — Знаешь, ты не права.
Лейн удивленно спросила:
— О чем ты?
— О сексе. — Она моргала, не понимая, к чему он клонит. — Я осознал: мне нужна ты, а не секс. — Фергюс небрежно пожал плечами, а в глазах у него запрыгали веселые чертики. — С этим у меня проблем нет.
— Не сомневаюсь, — сухо заметила Лейн, предпочитая не замечать его игривого настроения.
— Тогда скажи, я достаточно привлекателен для противоположного пола?
— Вполне возможно, — криво улыбнулась Лейн, — только мне бы не хотелось, чтобы ты становился слишком самодовольным из-за этого.
— Будет ли с моей стороны проявлением самодовольства надежда стать для тебя когда-нибудь привлекательным, хоть чуть-чуть?
Она откинулась и стала разглядывать его, делая вид, что пытается составить о нем объективное мнение. Он быстро наклонился к ней, плотно прижав к себе Ханну, и полушепотом сказал:
— Разумеется, забудь о том, что позволила мне ласкать твою грудь. Это было с твоей стороны временным отклонением от праведности…
— Фергюс! — прошипела Лейн, бросая взгляды на Ханну, на соседние столики и наконец гневно на него. — Ты соображаешь, что несешь?!