— А на нашем этаже виллы все комнаты заняты?
— П-пока нет, — запинаясь, ответил Роуэн.
— Решено, значит, на вилле, — сказал Фергюс. — Если Джерри будет недоволен, пусть обращается лично ко мне. И передайте, что я хочу встретиться с ним по поводу этого. — Фергюс помахал экземпляром нового варианта сцены, который забрал с собой.
Лейн сочувственно улыбнулась Роуэну и похлопала его по плечу.
— Несправедливо, что вы принимаете весь огонь на себя!
Роуэн позволил себе улыбнуться в ответ.
— А что поделаешь? Желаю хорошо выспаться, Лейн. Лично я высоко ценю то, что вы сделали, даже если некоторым кажется, что это не так.
Спотыкаясь в темноте, Лейн шла за Фергюсом, пока они не добрались до освещенной виллы. Он свернул в какие-то двери, и они стали подниматься по лестнице. Если бы не усталость, Лейн смаковала бы эти мгновения, когда она шла за обожаемой спиной и ее вызывающий жалость маленький чемоданчик несли руки, в которых перебывало больше самых выдающихся дам, чем ей хотелось.
Она не заметила, как начала посмеиваться вслух. Спина остановилась и развернулась. Лейн чуть не налетела на Фергюса.
— Что вас так развеселило? — спросил он.
Словно опьяненная опустошительной усталостью, Лейн глуповато улыбнулась и сказала:
— Мне нравится, когда мужчина принимает ответственность на себя.
Недоумевая, он поднял бровь, совсем как в фильме «Прикоснись к деревьям», и пошел дальше. Лейн захотелось воскликнуть «Есть!», как это делает победитель Уимблдонского чемпионата. После такого подарка от жизни и ждать больше нечего.
Она предоставила ему самому выбрать для нее комнату из двух свободных и заранее согласилась с его выбором. Еще Лейн помнила, как с вожделением смотрела на кровать, как слипались глаза и она бормотала что-то бессмысленное, вроде «как мило…». Он бросил чемодан на кровать и исчез. Вскоре она услышала шум воды в душе. Когда он появился вновь, Лейн стояла посередине комнаты, не зная, куда девать руки.
— Вода пошла, теперь все в порядке, — объявил он.
Лейн выдавила из себя слова благодарности. Сам Фергюс Ханн включил для нее душ! Значит, еще не все кончено. Он шагнул к ней и, казалось, искал какие-то слова. Наконец произнес:
— Я не хотел быть грубым, понимаете? Что касается вашего…
Она заметила, что он оглядывает ее фигуру.
— Вы… о моем… затрапезном виде?..
— Нет. Ну… — Он пожал плечами, понимая, что запутался. — Извините.
Лейн сочувственно улыбнулась ему.
— Я знаю, у вас не было злого умысла.
Синие глаза, устремленные на нее, вспыхнули благодарностью. Она замерла в их неярком свете, не в силах моргнуть.
— С остальным вы справитесь?
Заставив себя встряхнуться, Лейн оглядела вылезшую блузку, измятые полосатые хлопчатобумажные брюки, когда-то белые туфли и кивнула.
— Да, конечно.
Снова подняв глаза на Фергюса, она увидела на его лице нежную полуулыбку, словно перед ним был котенок, спасенный из дымохода.
— Ну вот, можете отправляться в душ, а я, если Ужасная Ханна отчалила в страну сновидений, с интересом почитаю, что вы там переделали… Только не думайте, что я разозлился из-за этого!
Слишком усталая, чтобы испытывать чувство благодарности, она ответила:
— Поберегите силы, лучше прочитайте.
Лейн осмелилась положить ему на плечо руку и подтолкнуть в сторону двери.
Ни один фанат Фергюса Ханна не понял бы ее, но в тот момент искушение работающим душем оказалось сильнее. Оглядев комнату, которую он выбрал для нее, она не забыла сказать:
— И благодарю вас за помощь.
Слова ее прозвучали, словно последнее «прости», и она увидела, как в его глазах запрыгали смешинки, хотя то, что он сказал, прозвучало абсолютно серьезно.
— Я расскажу вам, что думаю об этом… — Он постучал пальцами по страницам.
Лейн закрыла за ним дверь и, полусонная, стала раздеваться. Пожалуй, ей хотелось бы сейчас оказаться совсем беспомощной и чтобы кто-нибудь расстегнул ей пуговицы и стянул с ног брюки, но она задавила это желание в зародыше.
Вскоре Лейн уже нежилась в душе. Покрутив кран с холодной водой, она выяснила, что он не работает, а горячий выдает чуть теплую. Пришлось ограничиться воображаемым холодным ливнем, который вернул бы ей способность чувствовать. Когда она наконец решила, что в достаточной степени вернула себе эту способность, Лейн завернулась в пушистое белое полотенце, находившееся в ванной, и отжала длинные светлые волосы. Воспользовавшись прохладным душистым лосьоном для тела, она накинула халат из тонкого атласа и, раскинув руки, улеглась на постель, переживая экстаз освобождения от усталости, чувствуя себя чистой и словно заново рожденной.