Лейн уставилась на него.
— И не подумаю. Это так же «горячо», как и было. И никакого отношения не имеет ни к тебе, ни к Яну Торнтону!
Джон плюхнулся на стул.
— Он хороший парень, и он любит тебя, вот и все. Ты могла бы позволить ему пригласить тебя на ленч. Вреда от этого не будет.
— Если Ян Торнтон желает обговорить в деталях сценарии нынешние и будущие, он может оплатить мой ленч. Хороший парень или нет, об остальном пусть забудет. Передай ему от моего имени, если заговорит на другую тему, я верну аванс и продам свой сериал кому-нибудь еще.
— Это невозможно, это было бы незаконно, — предостерег ее Джон.
— Не уверена, что меня это остановит!
Лейн хлопнула дверью и, возмущенно бормоча себе под нос, спустилась на улицу. Он так ничего и не сделал с этими ступеньками!
Она еще полыхала гневом, когда вошла к себе в квартиру. Вместе с тем Лейн понимала, что Джон задел ее больное место. Фергюс не ответил на ее последнее письмо ни письменно, ни по телефону, ни розами. Лейн платила тем же — полным молчанием. Но теперь это касалось не только ее личной гордости. Джон предал это огласке. Она смотрела на опавшие сухие темные лепестки некогда желтых роз, надеясь в душе, что они не станут символом состояния их отношений.
Лейн схватилась за телефон, набирала номер за номером; никого не застав, ни Фергюса, ни Макса, ни Роуэна, везде оставляла сообщения. Прошло два дня, но никто не позвонил. У нее появилось навязчивое предчувствие: что-то неладно. И она снова начала звонить. Ей удалось выяснить, что группа выехала на натурные съемки, понадобилось еще немало времени, чтобы уточнить куда. Через пятнадцать минут Лейн забросила рюкзак в машину и отправилась в Дорсет. Мыслей в голове не было, зато, по крайней мере, она действовала. По дороге попала в ливень, словно разверзлись хляби небесные, и дворники с трудом справлялись с потоком воды.
Съемки наверняка отменили, подумала Лейн, а у нее нет ни малейшего представления, где они остановились. Когда она добралась до шоссе А31, словно по волшебству дождь кончился, в разрывы туч хлынул солнечный свет, преобразив окружающий пейзаж. Лейн ахнула от такой красоты и повеселела.
Наконец она съехала на обочину и вскоре увидела на вершине холма аппаратуру и пеструю группу людей. Видимо, ливень обошел это место стороной. Тем временем облака таяли и начало припекать. Лейн поднималась по травянистому склону. На полпути ей стало жарко, она стянула с себя свитер и повязала его на талии.
Роуэн резко обернулся при ее приближении, опасаясь, что кто-то из публики может попасть в камеру, но сразу узнал, махнул рукой, улыбнулся и снова вернулся к работе. Вокруг юного героя в коляске стояла группа актеров-ровесников, ожидая, когда их позовут. Лейн сразу узнала сцену, которую они готовились снимать. Бочком подойдя к Роуэну, она шепотом спросила:
— Где Макс?
— В вагончике… у него сенная лихорадка…
И, отвернувшись, тут же забыл о ней, как всегда, когда работал на съемочной площадке.
Лейн, посмотрев немного сцену, в которой мальчишки наскакивают и запугивают сына Леннокса, поспешила вниз.
Найти Макса не составило труда, его чихание слышно было издалека. Лейн постучала в дверь и заглянула.
— Макс?
— Кто там?
Лейн вошла и закрыла за собой дверь.
— Это я.
Макс сидел, уткнувшись в носовой платок. Вид у него был удивленный, но не смущенный.
— Что ты здесь делаешь?
— Я автор, — напомнила Лейн.
— Рад видеть тебя. Только не смотри на меня так, Лейн. У меня всегда на пыльцу такая реакция.
— Ты прекрасно знаешь, почему я так смотрю. Ты не отзвонил мне.
Он громко высморкался, потом признался:
— Нет, не позвонил.
Лейн начала рыться в сумке.
— По-моему, у меня есть что-то антигистаминное.
Макс с несчастным видом покачал головой.
— Не стоит, оно меня с ног валит.
— Нет, от этих не бывает сонливости. Тебе станет легче даже от половины таблетки. Что-нибудь принимаешь?
— Нет.
— Попробуй тогда это. Чайник есть?
— Где-то там. — Макс показал в дальний конец вагончика.
Лейн наполнила чайник и поставила на плиту, затем вернулась к Максу.
— Почему ты не позвонил?
— А, знаешь, все время занят. Тим бывает настоящим диктатором, не хуже Гитлера.
Она недобро улыбнулась.
— Валяй, ты ведь способен на большее, Макс.
— Извини.
Лейн села напротив него.
— Где Фергюс?
Вид у Макса стал еще несчастнее.
— Я не знаю.
Она внимательно посмотрела на него и пошла заваривать чай.