Эту историю очень трудно рассказать. Если бы господин Стоянович стал вдруг знаменитым человеком, биограф, начав описание его жизненного пути, оказался бы в чрезвычайно затруднительном положении. Жизнь его состоит из множества очень маленьких событий, из вереницы мелких явлений, которые раскрываются через чужие биографии.
Семь лет тому назад вышла замуж молодая госпожа Янковичка, и день ее свадьбы был сенсацией. Он весь был заполнен догадками, предположениями, перешептыванием как в церкви во время венчания, так и на танцах во время свадьбы.
А о чем шептались? О чем говорили?.. До этого дня всем было известно, что Милка (теперь госпожа Янковичка) смертельно влюблена в господина Стояновича, а он - в нее. И почему вдруг она выходит за другого? Или она ему изменила, или виноват сам господин Стоянович?
Так маленький случай из биографии госпожи Янковички раскрывает некоторые тайны жизни господина Стояновича.
И госпожа Симичка в день своей свадьбы была "героиней дня", если вообще можно так сказать о девушке в день ее венчания. Всем было известно, что она любила господина Стояновича, а он ее. Стоило только приподнять завесу над биографией госпожи Симички, как мы узнали кое-что и о жизни господина Стояновича.
А когда господин Джордже Неделькович прогнал из дома свою жену и на белградских приемах этот случай целый месяц являлся пищей для разговоров, снова во всех версиях и догадках о причинах ссоры супругов упоминалось имя господина Стояновича.
Несколько лет назад расстроилась свадьба барышни Марковичевой (перед самым алтарем она сказала "кет"); об этом опять много говорили, и снова упоминалось имя господина Стояновича.
Кто мог бы сейчас собрать все эти рассказы и отметить в них то, что непосредственно касается биографии господина Стояновича? Может быть, это бы и удалось, если бы кто-нибудь сумел заглянуть в его личный архив. А его архив, пожалуй, богаче нашего государственного архива. Он занимает два вместительных глубоких ящика громоздкого письменного стола, за которым никогда ничего не пишут, и он больше служит в качестве подставки для бесчисленных фотографий.
Однажды в зимний вечер господином Стояновичем овладела какая-то тоска, он покинул компанию, сел около хорошо вытопленной печи и, чтобы скоротать время, начал составлять реестр своего архива. Этот реестр выглядел примерно так:
1. Фотография Лены (сидит на диване с альбомом в руках).
2. Фотография Лены (снята со спины).
3. Связка любовных писем за 1896 год.
4. Четыре любовных письма госпожи Янковички. (Следовало бы возвратить их, так как она вышла замуж.)
5. Связка моих писем, возвращенных мне Ольгой после ее замужества.
6. Фотография женщины. Когда-то я любил ее, но не могу вспомнить имени.
7. Цветок. Его дала мне со своей груди госпожа Джорджевичка, назвав его "свидетелем греха".
8. Письмо какой-то Ани, тоже никак не могу ее вспомнить.
9. Фотография Елены.
10. Фотография Персы.
11. Фотография певицы Адели (анфас).
12. Фотография певицы Адели (лежит в рубашке на шкуре медведя).
И так далее.
Он не стал продолжать реестр - наскучило; устал и хотел было лечь, но на дне ящика обнаружил маленькое письмецо, еще хранившее запах духов.
"От кого же это?" - спросил он себя, пододвинул лампу, протянул ноги к печи и начал читать.
Это было письмо молодой девушки. Ей исполнилось только шестнадцать лет, и она нежно объяснялась ему в любви, хотя хорошо знала, что он человек в годах, значительно старше ее и она по сравнению с ним ребенок. Но так хотелось, чтобы и в нее влюбился лев белградских салонов, герой многочисленных романтических историй, в которого подряд влюблялись и девушки, и вдовушки, и замужние женщины.
Это было единственное письмо, прочитанное им в тот вечер. Прочитал он его с удовольствием, потому что оно было написано с детской непосредственностью, как может написать только девушка, впервые признающаяся в любви.
"И я тогда не обратил внимания на это невинное существо! Чем-то был очень занят, - размышлял про себя господин Стоянович. - Какая ошибка! Если я еще хоть раз в жизни влюблюсь, то непременно в молодую девушку. Чтобы ей было не больше шестнадцати лет, только в эти годы любят искренне".
Занятый такими мыслями, он готовился ко сну, но прежде чем лечь, пододвинул к лампе зеркало и проделал то, что каждую неделю хоть раз, но обязательно делал. Он выдергивал седые волосы, которых с каждым днем становилось на висках все больше и больше.
Да и неудивительно. История его приключений и побед над женскими сердцами длилась уже без малого двадцать пять лет. Учитель господин Апостол довольно точно сказал о нем: "Три поколения девушек прошли через его сердце".
Разумеется, в словах Апостола есть и известное филологическое ехидство, так как человек, знающий о сердце только то, что это существительное среднего рода, и для которого все воспоминания жизни ограничиваются списками учеников, не может говорить без ехидства. И все же в этих словах есть и доля истины. Действительно, через сердце господина Стояновича прошли три поколения девушек. Первое поколение - двадцать с лишним лет назад. Тогда любовь была тяжелым и серьезным делом, и в песне пелось: "Нет на свете ничего печальнее любви". Потом - второе поколение: на каждом балу влюблялось пар десять, а после поста пар шесть из них венчалось. И, наконец, - третье поколение, нынешнее. Любовь стала приятной забавой, и влюбляются лишь для того, чтобы скоротать время: в первой фигуре кадрили объясняются в любви, а в шестой - уже изменяют.
Господин Стоянович пережил все эти три поколения, и они прошли через его сердце, как через школу, чтобы позднее каждая девушка могла выйти замуж достаточно подготовленной к жизни.
И все же он и сейчас остается самым заметным, "вечно молодым", как барвинок среди цветов, которые распускаются, цветут и увядают возле него.
II
В прошлом году на вечере университетской молодежи господин Стоянович танцевал первую кадриль с Лепосавой Нешичевой.
- Кто эта девушка? - спрашивали матери, прежние знакомые господина Стояновича.
- Кто эта девушка? - допытывались молодые дамы и взрослые девушки, нынешние поклонницы господина Стояновича.