— Какого черта?! — поворачивается ко мне, дыша ненавистью. — Что ты тут устроила?
— Это ты мне скажи, какого черта?! Зачем ты отнял у меня дочь?!
— У тебя есть дочь?
— Не делай вид, будто ничего не знаешь! — восклицаю я гневно, не веря ни единому его слову.
Конечно же, он все знает! Только прикидывается, чтобы выиграть время или… Я не знаю, чтобы унизить меня еще больше!
Хочет, чтобы я на коленях ползала перед ним, умоляя вернуть мою малышку.
Я открываю рот, собираясь высказать все это Осману вслух, но…
В этот самый момент в кабинете раздается плач ребенка, который я ни с чьим другим не перепутаю, и мы с Махдаевым замираем, глядя друг на друга.
Глава 2
— Маленькая моя, родная, доченька моя! Солнышко, звездочка моя!
Беру Каришку на руки и прижимаю к себе.
Нашлась, моя девочка, нашлась.
Не отдам никому! Из рук больше не выпущу, если придется, буду держать до последнего вздоха.
Разорваться можно, честно. От той смеси чувств, что меня накрывает.
Во мне столько нежности к моей кнопке, столько любви и в то же время я чувствую злость, просто дикую, животную злость на человека, стоящего рядом с нами.
Хорошо играет. Впрочем, как и всегда.
Во мне столько нежности к моей кнопке, столько любви и в то же время я чувствую злость, просто дикую, животную злость на человека, стоящего рядом с нами.
Хорошо играет. Впрочем, как и всегда.
О, в этом у меня сомнений нет — моя малышка в ЕГО кабинете, разве могут быть другие причины, кроме той, что Осман ее украл?
— Зачем? — поворачиваюсь к нему, пряча голову ребенка у себя на груди.
Не знаю, почему, но мне не хочется, чтобы он видел ее.
— В смысле, зачем? — кажется, застаю его врасплох своим вопросом.
— В прямом, Осман. Зачем ты это сделал?
— Не неси чушь, Огнева. Я не делал этого.
Еле сдерживаюсь от того, чтобы не закатить глаза. То же мне, королева драмы. Или это называется ломать комедию?
— Еще скажи, что малышка сама сюда забралась.
— Не крал я твою дочь.
— Ну не ты, так твои люди.
Чувствую, что вновь начинаю закипать. Ситуация просто атас. Бывший украл своего ребенка.
Интересно, он знает?
Ну да, наверное. Зачем тогда провернул все это?
— Делать мне нечего, как красть чужих детей, — складывает руки на груди и задирает подбородок.
— Она не… — тут же осекаюсь, понимая, что чуть не сболтнула лишнего.
Осман так яро отбивается от моих выпадов, что у меня закрадывается смутное сомнение — неужели он не знает, что перед ним его дочь.
Потому что все указывало на то, что Махдаев выкрал ее специально.
— Что она не? — щурится, ухватившись за мою фразу, но меня спасает его секретарша Тамара.
— Осман Д-дамирович, тут к вам полиция пришла…
— Минутку, Тома! — бросает через плечо секретарю и тут же возвращается ко мне. — А теперь моя очередь задавать вопросы. Зачем ты это сделала?
— Сделала что? — я честно не понимаю его вопроса.
— Ментов вызвала, Поль.
— С ума сошел? Я не вызывала!
Нет, я, конечно, думала про это. Ну про то, что, если Махдаев начнет меня запугивать моей дочерью, то мне придется привлечь полицию.
Но думать не значит сделать.
— Еще скажи, сами пришли… — Осман откровенно насмехается надо мной.
Очень смешно! Просто оборжаться можно!
Более чем уверена, это его очередная многоходовочка.
— Сейчас посмотрим, — говорит это и идет открывать дверь, которую успел запереть на ключ.
— Чем обязан?
— Махдаев Осман Дамирович?
— Допустим. Документы покажите.
Вижу, как полицейские недобро переглядываются между собой и вытаскивают «корочки».
Невозмутимость Османа при этом просто на пять с плюсом.
— Чем обязан?
— На вас поступило анонимное обвинение.
Махдаев с ухмылкой оглядывается на меня, а я лишь сильнее прижимаю к себе дочь. Происходящее все больше мне не нравится.
— И в чем же меня обвиняют?
— В похищении ребенка с целью умышленного шантажа ее матери, Огневой Полины Аркадьевны…
Молчание. Кожей чувствую нарастающий гнев Османа.
— Я не похищал ребенка.
Полицейские переглядываются, видно, что сбиты с толку, но на слово Махдаеву не верят.
А я вот под вопросом. Может, действительно, не делал он этого?
— Тогда кто это? — тычет один из полицейских в мою сторону, и второй тоже переводит взгляд. Браво, копы!
Только Осман неподвижен, как скала.
Скала, о которую я разбилась, словно морская волна.
Разбила себе сердце, до сих пор не заживает, кровоточит.