Эртугрул поднимается с кошмы. Молча вытягивает руки нагие, потягивается, расправляет плечи. Тундар подаёт ему почтительно рубаху, кожаную куртку, пояс…
В большой юрте — на покрове длинном — угощение для алайчилер — для алая — ближних воинов, для свиты Эртугрула. Садятся, скрестив ноги. Тундар подле старшего брата садится. Едят в молчании варёное мясо, режут поясными ножами куски. Жёсткое мясо дичи, добытой на охоте; жёсткое мясо, выдержанное в воде, густо засоленной… Не пиршество это, потому едят молча. Не до пиршественных угощений теперь! Скоро сниматься с места, скоро идти… Скоро гнать баранов. Скоро пора складывать юрты. Эх, если бы подняться в небо птицей, раскинув крылья! Тогда бы увиделась равнина бескрайней, стада овечьи — несметными, а юрты — кочевые жилища — круглыми идеально… Так бы увиделось сверху. А на деле оно, конечно, не так, не так…
Мужчины ходят в толстых неуклюжих халатах, нахлобучив на головы шапки войлочные. Только воины ходят, вскинув головы, и чёрные длинные косы перекинуты на грудь. А девок и молодых баб не отличишь издали от мужиков — упрятаны волосы под шапки мужские… Лица смуглоты тёмной, руки с пальцами перекрещёнными засунуты поглубже в рукава широкие. Лошади приготовлены, сумы полосатые матерчатые свисают с седел. Девки и бабы убирают войлок, снимают с юртового остова, с решёток деревянных. Бабы набивают шерсть, битую палками, в мешки большие. Тащат бабы младенцев в люльках. Легко поднять такую люльку; сядет баба перед люлькой, поджав ноги под себя, и даёт дитяти грудь… Мужики взбираются на коней, усадисто, крепкими задами…
А воины завершили трапезу, идут на вольном воздухе, косы долгие — до пояса — чернеют светло на солнце. Идут к своим коням воинским, которые куда получше, постройнее простых кочевничьих лошадей. Бинеджи — всадники сбираются в дружину — билюк.
Обычным порядком шло всё, когда прискакали воины-разведчики, те, что сыскивают лучшие места для стоянки, места, где вода хороша и корм для скотины хорош. А если разведчики приметят опасность, и сразу мчатся во весь опор назад — мчатся предупредить… А там что?.. Какие ещё враги выдадутся! От иных бежать следует, хотя бы и побросав нехитрый скарб; а других возможно встретить направленным оружием, стрелами из луков осыпать, копьями закидать, ножами бить…
В этот раз принесли весть такую:
— Битва! Там, на равнине большой широкой битва идёт!..
Глянули старики глазами красными сощуренными.
— Что? — сказал один из них. — Надо сниматься и уходить подальше от здешних битв!
Сгрудились люди. Невидимая, туго натянутая сеть ожидания раскинулась над людьми на воздухе вольном. Выскочил перед всеми решительно Тундар.
— Старики нашего рода! Вы будто позабыли, что у нас есть глава, наш вождь, предводитель наш Эртугрул! Вы будете говорить, какие нам сотворять деяния! Как будто мы обезглавлены и некому вести нас вперёд!..
Молодые воины закричали, одобряя слова Тундара. Но продолжить речь свою он не успел; вырвалась из девичьей стаи красавица — волосы под шапку мужскую войлочную спрятаны — взмахнула рукой — та самая девица, что женою должна была сделаться Эртугрулу — закричала голосом звонким:
— Слушайте его, все слушайте! Он говорит верно. Мы все — не беспастушное стадо, есть у нас вождь-предводитель! — И вдруг щёки её румянец стыдливости озарил, она смолкла на мгновение, но тотчас ободрилась и выкрикнула звончее прежнего: — Эртугрул!..
И подхватили многие голоса кликами:
— Эртугрул!..
— Эртугрул!..
— Эртугрул!..
Вышел вперёд Эртугрул — усмешка на лице ярком — Эх, друзья и родичи мои! Мы пришли в эту землю, а здесь война. А мы не пусторукие, у нас оружие в руках. Бежать — постыдно! Уж сколько бежали мы и предки наши. Хватит бежать! Вступим в битву, чтобы сделаться наконец храбрыми!
— Да на чьей стороне вступим? — спросил старый сокольник, дед красавицы, невесты Эртугрула.
— Нам на этой земле долго, быть может, пробыть придётся! — заговорил один из ближних воинов Эртугрула. — Что здесь происходит, мы не знаем покамест. Потому надобно нам поддержать здешних победителей!
Молчание пало. Разумными были сказанные слова, но не хотелось соглашаться!..
— Нет, — отвечал на эти слова Эртугрул. — Мы придём на помощь тем, которых побеждают! Мы, как Хызыр[73] бессмертный, будем защитниками преследуемых. В самый тяжкий для них день придём мы на помощь! Мы будем народом храбрецов!..
И тут вступили в спор и разведчики, так и не спешившиеся.
— Я видел монгольские шапки на Тех, что одолевают в этой битве!
73