Осман приказал составить опись товаров, которые приносили торговцам наибольший доход. Это оказались квасцы, привозившиеся из Алтолуого и Палатьи, из Фокеи и Колонеи; пшеница, ячмень, фасоль и маш, рис, воск, мёд, зебиб — крупный тёмный изюм, пенька, кунжутное семя, шафран, чернильные орешки, сыр, шкуры, обработанные солью козьи кожи, красный сафьян, лен, ковры с мохнатым ворсом, попоны, войлок, шёлк, солодковый корень из долины Меандра, быки, ослы, лошади, бархат, который прозван был «турецким», хлопок, филадельфийская парча, бязь белого цвета с золотым шитьём; нарбонское, перпиньянское, тулузское сукно разных цветов — небесно-голубое, бирюзовое, алое, фисташковое, изумрудное, камлот, шерсть, флорентийское шерстяное сукно, саржа, хлопчатобумажные ткани, называемые «букераме». Большие прибыли приносила также и торговля мылом, венецианским, анконским, апулийским…
Осман дивился новым для него именованиям городов и местностей, повторял, улыбаясь задумчиво:
— Большая земля, большая… много стран…
Чаще всего советовался Осман теперь со своим первенцем Орханом, гордясь его умом и учёностью…
— Как ты говоришь, сынок, италийские земли?..
Орхан начертил большую карту и показывал отцу…
— …Так, так, сын мой!.. Это наши земли… и это… А вот италийские!.. Видишь, и я разбираю… А это — владения императора Византии…
— Это будет наше! — произносил решительно Орхан.
Осман поглядывал на него любовно, спрашивал, поддразнивая:
— А Флоренция, Анкона, Венеция?..
— Не знаю. — Орхан хмурился и плотно сжимал губы. — Это далеко…
— Всего не захватить, — бросал Михал, склоняясь над картой:
— Уж ты не трусишь ли? — усмехался Осман, повернувшись к Михалу.
— Я не трушу, я думаю, — отвечал Михал и надувал щёки, сдерживая смех.
И всё же смеялись вместе, все трое…
Осман езжал на базары и смотрел, как ведётся торговля. Тотчас базарная площадь оглашалась приветствиями, благословениями, славословиями султану. Он, спешившись, приказывал слуге держать коня в поводу и обходил неспешно торговые ряды. Входил в какую-нибудь лавку. Хозяин бросался навстречу:
— Добро пожаловать, султан Гази! — кланялся. — Добро пожаловать!
— Давно я здесь не бывал…
— Счастлив лицезреть! Всё моё — твоё, султан Гази! Требуй, чего пожелаешь!
— Да нет. Я пришёл сюда покупать, а не принимать подарки. Ты здесь хозяин. А я хочу купить у тебя кушак для моего меньшого сына.
— Вот… — Торговец вываливал на прилавок множество кушаков… — Посмотри, султан Гази! Посмотри, какой доброты сукно! А вышивка золотыми нитями… Посмотри!..
Осман перебирал кушаки, спрашивал:
— И сколько же это стоит?
— Сколько заплатишь, султан Гази! Мы друг друга не обидим!
— Я слыхал, ты — человек надёжный.
— Так оно и есть, султан Гази! — И торговец называл цену.
— А не дорого ли выйдет? — Осман принимался торговаться, соблюдая обычай.
— Клянусь Аллахом! Эта самая низкая цена, нарочно для тебя, султан Гази!
— На две монеты меньше, чем ты запрашиваешь, я дам тебе.
— Посмотри, какой прочный нарядный кушак!
— Что ж, правда! Ну, тогда на одну монету меньше!
— Аллах щедр! Пусть твой сын подпоясывается этим кушаком и будет всегда здоров![294]
Осман отдавал деньги. Когда он покупал у торговцев на базарах, он не принимал подарков. Но в праздничные дни торговцы подносили много подарков Осману и его семье…
Осман любил наезжать в Сугют, на пастбища; отдыхать от всех дел войны и правления в местах, где впервые открыл глаза, увидел свет. Но всё же он полагал, что истинная жизнь любого государства живёт, и дышит, и бьётся, словно жилка на виске, именно в городах! Потому он всячески поощрял ремесленников. В Йенишехире он приказал отпустить деньги из казны на покупку инструментов для новых мастерских; куплены были: плотницкие рубанки, долота, железные ножи, а также светильники, бронзовые горшки и котлы. Осман радовался мастерству литейщиков; и никто не поминал о запрете изображать людей, когда султану поднесли в подарок отлитую из бронзы небольшую фигуру воина, в чертах и стати которого легко было узнать самого Османа![295] А посуда, изготовленная гончарами Османовых владений, скоро прославилась. На всех базарах покупали кувшины, покрытые бирюзовой глазурью, расписанные синей краской по белому полю, разрисованные полумесяцами, розами, нарциссами, тюльпанами… Много трудились кожевенники. Выделанные кожи, красный сафьян везли на продажу из владений Османа… Вереницами вступали на базары Османовых владений груженные товарами верблюды, лошади, мулы и ослы; везли вьюками: большие гвозди, иракское мыло, длинные и короткие циновки, лук, чеснок, корень марены, дрожжи, уксус, рыбу, грецкие орехи и каштаны, хну, сахар, коровье масло, лён, бурки, чулки, кошмы, верёвки, миндаль, гранаты, яблоки, черешню, седельную кожу, глиняные чашки и кувшины, вилы, лопаты, рукоятки для заступов, хорошие оливки «шикесте», соль, козью шерсть, инжир, чернослив, пшеницу, ячмень, бараний горох, чечевицу, коровий горох, кунжутное масло, плоды рожкового дерева… Гнали стадами: овец, быков, коз… А меж тем, готовились к войне. Осман приказал освободить от уплаты налогов кузнецов-иноверцев, христиан и иудеев, работавших оружие и латы для воинов. Лучшее оружие было, конечно, арабское. Но случалось кузнецам Османовых владений чинить повреждённое в битвах оружие, прилаживать к булатному арабскому клинку рукоять, выкованную здесь, на месте, в деревне кузнецов Демирджилер… Наконец Осман отдал приказ чеканить монету. О дошедших до нашего времени немногих монетах Османа докладывал, в частности, И. Артур на первом международном конгрессе, посвящённом социальной и экономической истории Турции с 1071 по 1920 год, и проходившем в июле 1977 года в Анкаре…
295
В конце 20-х г. XX в. при раскопках в Эфесе была найдена небольшая бронзовая скульптура, которую археологи назвали «турецким рыцарем».