Осман заговорил:
— Сыновья! Хотел бы я видеть своим преемником Орхана. Согласны ли вы? — Теперь он не смотрел на лица своих сыновей, пальцы его то сжимались, то разжимались; он, должно быть, одолевал боль. Все молчали, чуя в своих сердцах жалость…
— Что молчите? — спросил Осман, справившись с приступом боли. — Да я знаю, знаю, отчего вы молчите. Жалеете меня. Жалейте. Аллах милостивый подарил мне это счастье: никто из моих детей не ждёт, не хочет моей смерти!.. Но согласны ли вы с моим выбором наследника?
Заговорил Алаэддин:
— Думаю, наш брат Орхан будет из всех нас лучшим! Он более всех нас пригоден для того, чтобы править и воевать…
— А ты, Орхан, что скажешь о себе? — спросил отец.
— Я не вправе сейчас говорить, но если моя судьба — править страной и быть полководцем, я исполню это как возможно хорошо…
Осман посмотрел на сыновей Рабии Хатун:
— А вы, Савджи, Мелик, Чобан, Хамид, Пазарлу!.. — Он переводил взгляд с одного лица на другое и называл по имени каждого… — И вы — мои сыновья, и вас я люблю! Скажите мне, что думаете вы о моём выборе!..
И все пятеро — почти в один голос — сказали, что одобряют выбор, сделанный Османом…
— Орхан! — сказал Савджи.
— Орхан! — повторил Мелик.
— Орхан!.. Орхан!.. Орхан!.. — дружно подтвердили Чобан, Хамид и Пазарлу…
— Стало быть, Орхан, — подытожил отец Осман. — Помните, что вы согласились со мной. Не ссорьтесь друг с другом… — Осман сжал губы тёмные, запёкшиеся, и добавил: — Насколько это будет возможно…
И нам не известны никакие ссоры меж сыновьями Османа…
Он попросил воды. Все кинулись к большому кувшину… Осман остановил их:
— Погодите! Не кидайтесь все разом. Случается в жизни так, что нужно действовать порознь… Пусть Михал нальёт мне воды. Пить я ещё могу…
Михал налил воду из кувшина в чашку. Он заметил, что у Османа дрожат руки и приблизив чашку к его губам, бережно напоил его водой… Капли воды оставались на губах Османа…
— Сыновья! — снова начал он. — Я хочу, чтобы вы не обижали моего брата Михала! У меня больше нет родных братьев, они умерли. Но вы помните, что Куш Михал Гази — мой брат, хотя мы и родились у разных родителей; и наши отцы и наши матери не знали друг друга. Но я люблю Михала, как положено любить самого любимого брата; помните об этом, когда меня не станет! Никогда не наносите никаких обид Михалу и его потомкам!..
Это приказание Османа потомки его исполняли не всегда; но в неисполнении этого приказания не были они виновны, и не были виновны потомки Михала. А кто же был виновен? Время, одно лишь переменчивое время!..
— Ещё скажу вам, сыновья! Помните, пешие воины — сила! Надобно заботиться о том, чтобы в войске были хорошие пехотинцы. Заботьтесь и о том, чтобы в ваших войсках всегда были не одни лишь тюрки, но и греки, и болгары, и сербы… Ведь все мы — османы! Ты прав, сын Орхан! И никогда не притесняйте наших подданных иноверных. Пусть они беспрепятственно исповедуют — каждый — свою веру. Лучшие христиане наших земель — греки, пусть греческое духовенство надзирает за всеми прочими христианами наших владений, за исполнением ими всех потребных обрядов. Но не забывайте и о правой вере. Всякий наш подданный, который захочет принять правую веру, должен свободно принимать правую веру. Христианских священнослужителей, если они станут таким нашим подданным препятствовать, следует наказывать строго, но не следует казнить!.. Пусть наши правоверные подданные и наши подданные-христиане живут в мире меж собою! И ещё помните: каково государство, таким должно быть и войско. Сильное государство — сильное войско. Государство людей разных вер и разных языков — и войско людей разных вер и разных языков. Но говорю вам снова и снова: помните о правой вере!.. Мы будем сильными, мы будем править долго, очень долго…
Орхан подумал, что, в сущности, отец хочет сказать о государстве османов следующее: когда-нибудь оно падёт! И едва Орхан подумал такое, как тотчас же отец посмотрел на него и произнёс слова, загадочные, быть может, для всех остальных, но понятные для Орхана: