— Но люди твои, господин, должны будут ждать тебя у ворот дворца! — добавил с почтением.
— Ладно, — откликнулся кочевник кротко. — Пусть проводят моих людей к воротам, пусть отдадут им наших коней…
И после этих своих слов Эртугрул поднялся и двинулся вслед за посланным.
Пришли в один покой, переходя коридорами, галереями, лестницами… Покой скромно был убран. Султан сидел на простой кожаной подушке. Поклонился Эртугрул, и султан велел ему сесть.
— Я обрадован твоим приездом, Эртугрул, я не забыл тебя. И я знаю, ты не из досадников. Должно быть, дело важное привело тебя ко мне. Почтенный Джелаледдин, мудрец, очень хвалил тебя…
И в ответ на эту речь Эртугрул так заговорил:
— Всемилостивейший султан! Мудрый Джелаледдин удостоил меня, бедного невежественного тюрка, своей мудрой беседой. Сладкими словами напитал он мой бедный разум!.. Вместе с мудрецами Коньи я молился в городской мечети. И вспомнилась мне особенно ясно незабываемая наша с тобой беседа о законах правой веры. И душа моя затосковала и возревновала о нашей правой вере! И до сей поры молимся мы без имамов, как можем, сами. Пришли к нам имамов, всемилостивейший!..
Султан усмехнулся:
— Это и есть дело, ради коего ты проделал свой путь в мою столицу? — Смотрел испытующе.
— Нет!.. — Эртугрул покраснел. Тёмная смуглота не скрыла румянца.
— Я буду с тобою откровенен, — сказал султан. — Пожалуй, не знаю я таких имамов, каковые решились бы отправиться на становища твоего рода и поселиться вместе с тобой и родичами твоими. Молитесь уж в своих месджидах, как можете! Тот же мудрый Джелаледдин полагает, что душа твоя чиста и молитвы твои угодны Аллаху. И не огорчайся, мой друг! Придёт время, и многие учёные улемы и имамы сочтут за честь славить Аллаха и толковать священные слова Корана при дворах твоих потомков.
— Это сказал почтенный Джелаледдин? — тихо спросил кочевник.
— Да, это он сказал. А он зря не скажет, речей на ветер не бросает. Он храбр в своих речах, искренен и откровенен. Однако всё же, говори мне, какое дело привело тебя в Конью! Есть у меня догадка, но прежде чем её высказать, хочу услышать твои слова!..
Эртугрул глубоко вздохнул и заговорил:
— Ты, всемилостивейший султан, пожаловал мне и моему народу земли хорошие для становищ летних и зимних. А неверные из Караджа Хисара и не думают почитать твои приказы. Отряды неверных тревожат мои стада набегами, угоняют овец, нападают на пастухов, убивают моих людей! Мы отбиваемся, мстим, но ведь нас не так много, да и оружие у нас не такое хорошее, как у этих неверных…
— Чего же ты хочешь? — Взгляд султана вновь сделался испытующим.
— Объяви войну неверным! — сказал горячо Эртугрул. — Пусть мои всадники идут как верная часть твоего войска…
И султан в ответ на горячность своего полководца проговорил слова согласия:
— Я уже думал о таком походе, равно как и о том, чтобы твои конники-воины помогали мне, как уже случилось однажды. Сейчас возвращайся в хан и завтра поутру отправляйся в своё становище. И готовься к войне! Жди вестей от меня, из Коньи, будут к тебе от меня гонцы!..
И Эртугрул возвратился в гостевой дом, где стоял со своими спутниками. Быстро они собрались, чтобы наутро пуститься в обратный путь. А утром, едва рассвело, прибыли в хан Айдина богатые подарки из дворца, привели и коней, дорогих, красивых и резвых, также в подарок… И Эртугрул, довольный, пустился в обратный путь…
А вскоре прибыли в Эрмени, где в то время были раскинуты юрты Эртугрулова становища, посланцы султана. А воины-всадники Эртугрула уже пребывали в готовности. И выступили в поход. И соединившись с войсками султана, ударили на Караджа Хисар. Надо было вызволить из рук неверных Кютахию.
Крепость Караджа Хисар, которую неверные звали Дорилайон, расположенная на реке Порсук, сдалась. Греки запросили мира, но султан ответил отказом на их условия. Крепость не возвратил им. Тогда неверные, которые являлись подданными императора румов Теодора Ласкариса[114], сговорились с монгольским воеводой Баянджаром и пошли на город Эрегли, они этот город Гераклеей[115] звали, в память о своём древнем богатыре по имени Геракл. Тогда султан вызвал к себе в ставку Эртугрула и сказал ему так:
— Эрегли теперь в руках неверных. Ты должен взять эту крепость!..
А сам султан двинулся на Бога Оюк и скрутил монголов поистину в бараний рог.
А люди Эртугрула стали у стен Эрегли. И гарнизон Гераклеи отбил первые два приступа. И тогда Эртугрул сказал так:
— Мы — люди привычные к лишениям, кочевники; тюрками-грубиянами кличут нас изнеженные горожане, когда оскорбить хотят. А вот теперь наши простота, грубость и привычность к лишениям сослужат нам добрую службу! Я знаю, эти румы изнежены и трусливы ещё более, нежели конийцы, ведь всё-таки в жилах конийцев течёт-бурлит славная тюркская кровь! Станем лагерем перед этим городом Эрегли. Терпение — вот самая важная добродетель того мира, где нам суждено жить. Нам не нужно много еды и питья. А вот неверные в городе привычны к излишествам. Скоро они начнут страдать от голода и жажды. Я верю: они сами сдадут нам крепость!..
114
115