Через месяц после отъезда из Самсуна походная колонна Капитанян достигла горного района Фырынджылар к югу от Малатьи. Чтобы добраться через горы до Суруча, потребовалось два месяца. Когда беженцы поднимались через горы Тавр, им казалось, что они идут по оскверненному кладбищу, потому что на каждом шагу они наступали на разложившиеся трупы. Она вспоминала чудовищные условия, превратившие депортированных в живые трупы: «Как ужасно выглядели жертвы! Широко открытые рты зияют на изможденных лицах»[1153].
Женщины из Токата и Сиваса были частью каравана, который следовал тем же путем, что и караван Капитанян, но вместо того, чтобы остановиться в Суруче, он направился через Урфу в Рас-эль-Айн. Из семисот женщин едва ли шестьдесят добрались до конечного пункта назначения[1154]. Курдские охранники раздели женщин и заставили маршировать голыми. Обнаженные, они целыми днями шли под палящим солнцем. Одной рукой они защищали головы от жары, другой пытались скрыть наготу, поскольку местные жители, мимо которых они проходили, насмехались над ними. Они были обожжены, покрыты волдырями, избивались охранниками. Их караван назывался «колонной обнаженных»[1155]. Он был превращен в невольничий рынок. По словам Капитанян, «они были распроданы, как коровы, некоторые по фиксированной цене, других продали с аукциона мужчинам»[1156].
Еще хуже, если такое можно себе представить, было положение матерей в ее караване, которые несли своих детей в мешках на спине.
Ни одна из матерей не добралась до пункта назначения, умерев по пути от истощения, голода и жажды[1157]. Выжили только некоторые дети. Капитанян вспоминает о многочисленных детях, оставшихся на обочине дороги. Одного из них она не могла забыть – пятилетнего мальчика. Рядом с ним лежал еще теплый труп его матери. Увидев фургон Капитанян, мальчик встал, протянул руки и стал умолять, чтобы его взяли. Когда его спросили, где его мать, он ответил, указав на труп, что не знает, почему она не просыпается[1158].
Капитанян описывает жажду как испытание более жестокое, чем голод. Сама она воздерживалась от питья из любых подозрительных водоемов со стоячей водой, так как в них обычно находились трупы. Большинство пили, несмотря ни на что. Жажда заставляла ее пить из Евфрата, хотя перед глазами проплывали десятки тел[1159]. Капитанян также вспоминала монотонный шум каравана – подобно пчелиному рою, он состоял из плача, всхлипываний и причитаний депортированных[1160]. Ужасный крик ее умиравшего народа, эхом отдающийся в долинах и горах.
Капитанян спросила одного из турецких погонщиков ослов, зачем они перегоняют их с одного места на другое. Куда их вели? Он ответил: «Твое путешествие закончится там, где ты сдохнешь. Это правда»[1161]. Капитанян согласилась с погонщиком: «Власти отправили депортированных в максимально долгое путешествие, чтобы систематически уничтожать их из-за истощения, голода, жажды, убийств и [сексуального] насилия» еще до того, как они добрались до места назначения[1162].
Через три месяца депортированные добрались до сирийского Алеппо. К концу лета 1915 г. Восточная Анатолия была очищена от армян. Затем, в течение следующего года, Мехмед Талаат-паша отдал приказ о депортации армян из западной Анатолии, включая районы, которые не были театром военных действий. Талаат-паша оказался пунктуальным делопроизводителем. В своей личной записной книжке, составленной в конце 1916 или начале 1917 г., он подсчитал, что в 1914 г. депортировал 924 158 из полутора миллионов османских армян, проживавших в империи[1163].
Согласно его данным, Капитанян была всего лишь одной из 34 500 армян, депортированных из провинции Трабзон с довоенным населением в 37 549 человек. Талаат-паша определил, что в 1916 г. в империи оставалось в живых всего от 350 000 до 400 000 армян[1164]. Он не перечислил армян ни в Трабзоне, ни в других восточных провинциях Эрзурум, Битлис, Ван, Дияр-Бакир и Элязыг (ранее называвшийся Мамюретюлазиз). Те, кто пережил депортацию и добрался до лагерей, столкнулись с очень высоким уровнем смертности. Заключенные умирали от болезней, жажды и голода, подвергались изнасилованиям и становились жертвами охранников.
1164
Bardakçı, Talât Paşa’nın evrak-ı metrûkesi, 77, 109. Талаат-паша писал, что, хотя в 1914 г. численность армянского населения составляла всего 1 256 403 человека, поскольку были подсчитаны не все, фактическая цифра достигала 1 500 000 человек.