Дворец Топкапы: административный центр, в котором доминировали новообращенные
В качестве роскошного центра своей власти Мехмед II предпочел уединенный холм на краю полуострова, на месте бывшего византийского акрополя, простиравшегося до того места, где пролив Босфор впадает в Мраморное море[224]. Там между 1459 и 1478 гг. он построил свой второй, исключительно мужской новый дворец, или дворец Топкапы («Пушечные ворота»). Богато украшенная надпись дворца на внешних императорских воротах (Баб-и Хумаюн) отсылает к Мехмеду II в соответствии с его характером и характером его империи: в тюрко-монгольском стиле он называется «хан» и «султан», в исламском стиле как «тень Бога» и как правитель Азии и Европы, как «повелитель двух континентов и двух морей [Средиземного и Черного]».
Дворец Топкапы имел все отличительные черты тройственного наследия Османской империи: византийско-римского, тюрко-монгольского и мусульманского[225]. Во внешнем дворе дворца находилась бывшая церковь Святой Ирины, переоборудованная в арсенал. Как и его предшественники-сельджуки, султан наделил своих заместителей, называемых визирями, значительной административной и военной властью, и поэтому его новый дворец был разделен на внешний дворцовый комплекс для связей с внешним миром и внутренний комплекс, который включал участок, где он проживал без своей семьи. Мехмед II разместил семью в гареме, или личных покоях, Старого дворца в центре города.
Мехмед II запустил реализованный в следующем столетии процесс превращения должности султана в более уединенную и менее публичную роль, больше похожую на роль цезаря, чем пограничного гази. Дворец Топкапы состоял из ряда соединенных дворов, расположенных иерархически: каждое следующее пространство имело более ограниченный доступ и было меньше предыдущего. Невидимый, но всевидящий султан находился в его символическом центре, вокруг которого строился дворцовый дизайн[226].
Тем не менее в знак уважения к своему тюрко-монгольскому наследию Мехмед II также позаботился о том, чтобы в дворцовых садах было достаточно места для спортивной площадки с пристроенным к ней выложенным плиткой павильоном, где он мог наслаждаться игрой в монгольское поло, что было бы уместно в Центральной Азии. Ряд одноэтажных зданий с четко определенными функциями напоминал тюрко-монгольский военный палаточный лагерь, где палатки солдат окружали каменный шатер хана в центре[227].
Хотя на территории дворца находилось несколько мечетей, Топкапы был построен рядом с собором Святой Софии, который использовался в качестве императорской пятничной мечети. Первый внутренний двор, куда можно было попасть через Императорские ворота, был открыт для всех. Здесь находились больница, императорский монетный двор, пекарня и бывший собор Святой Ирины, используемый как оружейный склад. Пройдя через Средние ворота или Ворота Приветствия (Bab-üs Selâm), можно было попасть во второй внутренний двор, где находились сокровищница и диван – место заседаний императорского совета. Таким образом, первый и второй дворы отводились для публичных церемоний и управления. В противоположном конце второго двора находились Ворота Счастья (Bab-üs Saadet), где восседал султан, руководя церемониями. После правления Мехмеда II большинство интронизаций проходило у этих ворот.
Во время восшествия на престол султан восседал на троне с золотым диваном перед Вратами Счастья, сопровождаемый одобрительными возгласами и молитвами хранителя дворца. Визири, армейские командиры и лидеры мусульманского религиозного класса кланялись, преклоняли колени или падали ниц перед сидящим сувереном. Они по очереди целовали кончики его пальцев, ступни, подол одежды, подножие трона, ковер, расстеленный перед ним, или даже землю перед ним, принося клятву верности и пожелания удачи[228]. Клятва верности имела как исламский, так и тюрко-монгольский прецедент. В случае Османской империи она выражала надлежащие отношения между хозяином (султаном) и его слугами. При вступлении нового султана на трон в армии, включая янычар, распределялось вознаграждение, чтобы обеспечить плавный и мирный переход власти от одного султана к другому.
Звучал пушечный салют, оповещавший жителей города о приходе к власти нового правителя, а городские глашатаи делились новостями на общественных площадях, благую весть также объявляли с минаретов. От имени нового султана чеканились монеты. Как правило, интронизация проводилась в пятницу, за ней следовали общие молитвы в близлежащем соборе Святой Софии, где читалась проповедь от имени султана[229].