Здесь, в Саммерленде, дощатые тротуары содержатся гораздо лучше. Они выглядят так, будто сошли с палубы яхты, но их окружает тот же прекрасный калейдоскоп растений.
До виллы, которая представляет собой возвышающийся А-образный каркас, — пять минут езды. Зайдя внутрь, я вижу, что главная комната открыта и просторна, в ней царит минималистичная тропическая атмосфера. Здесь нет физического разделения между кухней, расположенной сразу справа от нас, и главной гостиной с современной мебелью для отдыха. Это значит, что, стоя на входе, я могу окинуть взглядом весь этаж и прямо из окон от пола до потолка увидеть океан.
Братья позволили нам исследовать все самостоятельно. Когда мы поворачиваемся, чтобы пройти через кухню и миновать большой мраморный остров, Лохлан тихо говорит: "Это кухня. Мы не будем часто ею пользоваться".
Продолжая идти прямо, мы попадаем в роскошную спальню. "А вот это", — он с наглой улыбкой кивает на королевскую кровать, — "мы будем использовать".
" Ты будешь пользоваться этим. А я буду спать на отдельной кровати в другой комнате, особенно в той, где лучший вид и самый большой душ".
Он провел языком по щеке и усмехнулся. "Пока что".
Мы ужинаем в одном из ресторанов острова, Ocean View. В свете свечи на столе прямой нос и высокие щеки Лохлана выглядят еще более выразительными.1 Он запихивает в рот кусок стейка, напевая под музыку, наполняющую интимный обеденный зал, и не подозревая о своей резкой красоте. Я жадно втягиваю ледяной мохито через соломинку, чтобы утолить жажду, от которой пересохло в горле.
"А есть ли у нас сегодня место для десерта?" — спрашивает официант, пока официант забирает наши тарелки и сметает крошки со скатерти.
Лохлан бросает на меня взгляд, такой быстрый и отстраненный, что я почти не замечаю его. "Всегда".
Он с радостью берет предложенное меню десертов. "Хочешь разделить шоколадный лавовый торт?" — спрашивает он, зная, что я никогда не ложусь спать без десерта.
"Нет". Я поворачиваюсь к официанту. "Я бы хотела свой собственный".
"Хороший выбор". Он смеется. "Итак, два лавовых пирога. Что-нибудь еще?"
"Все, спасибо". Я возвращаю меню, и он уходит с нашим заказом.
"Ни одна трапеза не будет полной без чего-нибудь сладкого". Лохлан наклоняется вперед и проводит языком по своим зубам, в его глазах появляется голодный блеск, от которого у меня сводит желудок. "Тебе не кажется, Реальта?"
"И два виски, чистых", — кричу я вслед служащему, который подтверждает мои слова отрывистым кивком.
" Оба для тебя?" Лохлан хрипло хихикает и откидывается в кресле, с любопытством наклоняя голову набок. "Если бы я не знал лучше, я бы сказал, что ты нервничаешь". И, черт возьми, он прав.
Почему он не отпускает грубые шутки или не пристает к кому-нибудь из проходящих мимо сотрудников? Почему он смотрит на меня так, будто ждет, что произойдет что-то, о чем я не знаю? Как будто он знает какой-то секрет, в который я не посвящена.
Я стараюсь соответствовать его незаинтересованной позе, скрещивая ноги и руки. "Хорошо, что ты знаешь, как лучше".
________
После ужина мы могли бы вернуться на виллу более коротким путем, но Лохлан предлагает отправиться на пляж по дощатому настилу, который петляет среди тропической листвы. Думаю, подышать свежим воздухом, прежде чем оказаться с ним в замкнутом пространстве, — хорошая идея. Пусть у меня будет время протрезветь и прийти в себя.
Голова гудит от алкоголя и этой чужой, удушающей энергии, витающей между нами.
Я снимаю туфли с каблуков, когда мы выходим на песок, и Лохлан тут же подхватывает их, неся мне вместе со своей обувью. Это небольшой жест, но он все равно заставляет мою кровь согреться… или, может быть, это из-за дополнительного стакана виски.
Луна висит на небе тяжелая и блестящая, отчего ониксовые воды океана кажутся хромированными в ее отражении. На берегу стоят заполненные днем кабинки, их бело-голубые полосатые занавески уже закрыты.
" Ты можешь в это поверить?" спрашиваю я, пытаясь отвлечься, пока не повторился мой день рождения. Я не из тех людей, которые могут заволноваться. Я всегда была человеком, который тушит метафорические пожары и сохраняет спокойствие, когда наступает хаос. Как будто я села в самолет с прямой головой и вышла оттуда не в своем уме. И я не понимаю, почему. Это далеко не первый раз, когда мы с Лохланом остаемся наедине за последние пять месяцев, и все же от одной мысли о том, что может произойти в ближайшие две недели, у меня голова идет кругом, а нервы сдают.