Лохлан, не колеблясь, шагает в поток воды, не обращая внимания на свою одежду. Он поворачивает меня и крепко прижимает к своей груди. Его руки, широко раскинутые на моей спине, сжимаются в кулаки.
"Если он еще не мертв, он будет жалеть, что не умер, когда я найду его". В его словах звучит жестокое намерение.
Я понимаю, что он имеет в виду, что, по его мнению, означают мои слезы. Я отступаю назад, и он разжимает руки, освобождая пространство между нами. "Дело не в этом". Я фыркаю. "Я не знаю, почему я плачу. Мне кажется, я чувствую облегчение".
Он нахмуривает брови, в его глазах горит желание понять. "Что ты имеешь в виду?"
"Я не знаю, что произошло, но…" Мои слова срываются на мимолетный всхлип. "Но я знаю, что ничего не произошло". Он смотрит на меня все еще в замешательстве. "Если бы я… Если бы кто-то… напал на меня, мне было бы больно, а так нет".
Понимание, а затем облегчение заливают его лицо. Я слизываю каплю воды с верхней губы, и его взгляд падает на движение. "Слава богу". Он притягивает меня к себе еще крепче, чем раньше, словно больше не боится разбить меня. Он выдыхает тяжелый вздох, и я позволяю ему омыть меня, находя утешение в его теплом, сильном теле и понимании того, что, что бы ни случилось, я выжила. Я жива.
Я здесь. В его объятиях.
И я не думаю, что есть еще место, где я хотела бы быть.
После обжигающего душа моя кожа кажется шершавой. Мои локоны тяжелые и влажные. Узел в моей груди затягивается еще сильнее, когда я вспоминаю, как нежно он массировал мою кожу головы и тщательно смывал средство. Я видел, как этот парень, выходя из душа, один раз протирал волосы полотенцем и на этом все заканчивалось, поэтому такой уровень внимания и заботы меня удивил. Хотя, возможно, и не должен был.
Я высушиваю волосы хлопковой футболкой, как могу, но они быстро промокают. Лохлан протягивает руку. "Извини, мне это тоже понадобится". Я сжимаю его в последний раз и отдаю ему. Он запихивает ее в мусорный пакет вместе с нашей одеждой, полотенцами и даже ковриком для ванной, на котором я раздевалась.
Я смотрю, как он работает, не мешая ему. Он такой методичный. Натренирован. Это заставляет меня задуматься. "Это ты его убил?"
Он выливает отбеливатель, который нашел в каком-то шкафу, в сток душа. "Нет".
"А ты знаешь, кто это сделал?"
"Нет".
Разочарование просачивается в мой тон. "Тогда откуда ты знаешь, что это не я его убила?"
Он прекращает свои действия и прислоняется к стойке напротив того места, где я сижу на краю отдельно стоящей ванны. "Потому что я знаю убийц, и ты не одна из них".
"Но я не помню…"
"Поверь мне…"
"Но откуда ты знаешь?" Я не хочу кричать, но это гложет меня изнутри. Мне нужно знать. Он кивает, словно интуитивно понимает мое отчаяние.
"Ты ничего не помнишь, верно? Не только кусочки. Вся ночь словно прошла впустую. Когда ты проснулась, ты чувствовала себя такой уставшей, что едва могла двигаться, а твои конечности ощущались как тысяча фунтов?" Я киваю, сердце колотится сильнее от такого точного описания. "Должно быть, тебя накачали наркотиками".
Где-то в глубине души я подозревала об этом, но все равно от подтверждения у меня свело желудок. Люди не обманывают других только для того, чтобы уложить их в постель.
"Это не случайность". Сначала я думаю, что он говорит о том, что меня накачали наркотиками, но потом он добавляет: "Или самооборона. Столько крови, столько усилий, сил — ты бы просто не справилась".
Я барабаню пальцами по фарфоровому умывальнику, испытывая нетерпение, несмотря на то что мне казалось, что я могу проспать два дня подряд. Я смотрю Лохлану в глаза. Он встречает мой взгляд со спокойствием, которое я даже не могу себе представить, учитывая обстоятельства. Я благодарна ему за это. "Итак… что теперь?"
1. Continue playing Voodoo in My Blood by Massive Attack, Young Fathers
2. Continue playing Voodoo in My Blood by Massive Attack, Young Fathers
Глава 15
Какой путь предстоит пройти
Лохлан
"Еще не поздно сделать все по-своему". Когда мы подходим к главному офису, я тянусь к пистолету на поясе, но Стелла отбивает мою руку.
"Пытать и допрашивать гостей — не тот способ, которым я хотела бы объявить о нашем новом владельце", — язвит она, ее обычное самообладание и остроумие начинают возвращаться с самого утра. Горячий душ действительно может исправить почти все. Я усмехаюсь про себя.