"О боже", — кричит она, и ее бедра начинают дрожать, а движения становятся глубокими и отчаянными. Я продолжаю поглаживать и надавливать на то место, которое приводит ее в бешенство. "Блядь, Лохлан. Твою мать, я сейчас кончу". Ее стоны становятся резкими и пьянящими, ее ноги смыкаются вокруг моей головы, и она выплескивает все на мой язык. Теплая жидкость заливает мой рот и лицо.
Ее слизь слегка соленая и чертовски эротичная. Она глубоко выдыхает и соскальзывает с моего подбородка, ее тело становится мягким и свободным. "Это было охренительно". Она вздыхает, блаженная и довольная.
Двигаясь вниз по моему телу, она трется задницей о мой твердый член. Она смотрит на меня пьяным, полузакрытым взглядом, прикусывая губу, поднимается на колени и берет мой ствол в руку. Моя кровь бьется в жилах. "Собираешься оседлать мой член, как ты оседлала мой язык? Ты всегда такая жадная, правда, Реальта?"
Она одаривает меня наглой ухмылкой и опускается на меня. "Блядь", — глубоко и неистово стону я, зарываясь головой в песок. Ее киска — воплощение греха. Рай и ад в одном лице.
Выгнув спину, она подается вперед и зажимает мою голову между ладонями. Она наклоняет ее в сторону и вылизывает длинную, непристойную дорожку своей смазки. Ее киска сжимается, когда она пробует себя на вкус, и, клянусь богом, я собираюсь сгореть в чистом эфире.
Когда она откидывается назад и начинает садиться на меня, я сгибаю колени и упираюсь пятками, чтобы войти в нее. Она упирается ладонями в мою грудь, а ее рот раскрывается в едином непрерывном порыве. Пот заливает мне лоб, а по венам разливается огонь от ощущения, что она вокруг меня, на мне.
Я ласкаю ее сиськи, и она развязывает свой топ. Облегающая ткань спадает, и я стону, качая головой в недоумении. "Проклятье. А я-то думал, что ты не можешь быть еще сексуальнее". Золотистый металл пронзает ее соски; изящные цветы из жемчужин усеивают конец каждого стержня.
Я провожу пальцем по украшениям, и она смеется. "Как ты не заметил их в душе?"
Я озадачен. "Понятия не имею".
Я обхватываю ее за спину и сажусь так, чтобы втянуть в рот одну из ее грудей.
"Да." Она мурлычет от восторга и вплетает пальцы в мои волосы, прижимая меня к себе, пока я нежно отщипываю и покусываю ее усыпанный шипами сосок.
Наши стоны разделяют пространство, пока она медленно двигает вверх и вниз мой член, а я лижу и целую ее сиськи, шею, грудь. Я хочу досконально изучить каждый сантиметр кожи. Вкус, запах, ощущения. Я хочу точно знать, что ей нравится и как она этого хочет.
Оргазм настигает меня, как медленно нарастающая волна. Мое дыхание становится прерывистым, и она крепче прижимается ко мне, целуя мой рот так, словно может утонуть во мне. Я кричу: "Куда ты хочешь меня, детка?".
Она проводит пальцами по моим ушам и шепчет мне в губы: "Войди в меня".
"Блядь, пожалуйста. Пожалуйста", — умоляю я, внезапно ослабев и совершенно уничтоженный потребностью сделать именно это.
Она продолжает нежно обводить раковину моего уха и чувствительное место за ним. "Я так хочу этого".
Я зарываюсь лицом в ее шею, кончая с придушенным стоном и лихорадочными волнами удовольствия. Я прижимаюсь к ее теплому телу, окутанный головокружительным сочетанием полного расслабления и бушующей энергии.
Она целует мой вспотевший висок, проводит пальцами по волосам, и я со вздохом впиваюсь в ее кожу. "Кажется, я чертовски зависим от тебя, Реальта".
Перед этой поездкой я видел, как Стелла отбивалась от мужчины вдвое больше нее с мегафоном возле женской консультации. Ее сестра, которая там работает, ежедневно подвергается преследованиям со стороны фанатичных протестующих против абортов. Стелла встала на защиту этого человека и отбил у него охоту говорить. Он иссяк под напором ее страсти и ярости.
Я видел, как она разнимала бесчисленные драки в барах, а однажды даже разбила бутылку о голову мужчины. Я видел, как она так злилась, что лишалась дара речи, и видел, как она так бесилась, что вещи, которые вылетали из ее рта, могли соперничать с матросскими.
Я видел ее в ярости, раздражении и всех оттенках гнева между ними.
Но такой я ее не видел никогда.
В пятый раз, когда ее волосы зацепились за один из колючих кустов, через которые мы ползли и карабкались по пути к вершине скалы, я перестал считать ее угрозы кастрировать меня гиперболическими.
"Если это тропа, то я гребаная русалка, да ты просто сукин сын!" — кричит она, и я оглядываюсь, чтобы увидеть, как она выковыривает из руки колючку с ветки.