Поужинав в одиночестве в ресторане на берегу океана, я возвращаюсь и снова готовлюсь к выходу. Я не знаю, если игра все еще продолжается после прошлой ночи, но игра или не игра, убийца все равно где-то рядом.
Хотя, чем больше времени проходит без каких-либо дальнейших инцидентов или попыток вовлечь меня в них, тем больше я начинаю сомневаться, что меня намеренно подставили. Может быть, меня накачали наркотиками, а может быть, кто-то другой. А может, эти две вещи вообще не связаны между собой?
Я начинаю думать, что оказалась не в том месте и не в то время, что ввязывать меня в эту историю не входило в намерения убийцы.
Но потом я вспоминаю, каково это — быть уверенной в том, что я кого-то убила. Я никогда не представлял себя способным на такое, и все же я была в этом убеждена. Такое убеждение не происходит «случайно».
Между Лохланом и этим убийством слишком много вещей, которые я не могу контролировать. Я чувствую себя настолько не в своей тарелке, что, когда звонит телефон, у меня возникает желание швырнуть его через всю комнату. Я не хочу разбираться с тем, кто на другой линии, и с тем, какую проблему он неизбежно вывалит на меня.
Последнее, что мне сейчас нужно, — это разбитый телефон, поэтому с тяжелым вздохом я беру его с журнального столика и падаю на диван. Я застонала, увидев, что это Кларк. Его звонки всегда приводят к еще большему хаосу.
Я делаю один успокаивающий вдох и отвечаю: «Привет, Кларк».
«Стелла, как ты? Хорошо, хорошо", — отвечает он на мой стандартный ответ и продолжает:»Слушай, мы не можем больше держать остров под замком. Гостям не терпится уехать, и они обсуждают возможность взять собственные чартеры, если наши будут по-прежнему недоступны.»
«Думаю, этого следовало ожидать», — понимающе говорю я.
«Да, но попробовать стоило. Завтра утром мы возобновим переправу». Он говорит быстрее, чем обычно, и у меня возникает ощущение, что он лишь наполовину обращает внимание на наш разговор.
«В любом случае, я знаю, что вы двое занимались каким-то расследованием». Он добавляет ударение, которое звучит так, словно он сказал бы это с подмигиванием, если бы мы были наедине. «И я хотел передать свою благодарность, но думаю, что пора закругляться. Похоже, угроза не сохраняется, и я искренне считаю, что все случившееся было единичным случаем, который мой бедный брат сам на себя навлек».
«Хорошо.» Я не совсем понимаю, что мне чувствовать, особенно с его странной энергией. «Я ценю твою уверенность в ситуации и рада, что ты чувствуешь себя избавленной от любой опасности. Поскольку мы вступаем во владение, я не уверена, что это будет что-то, что мы сможем просто полностью отбросить, но я не буду возражать против открытия острова».
«Хорошо, отлично. Это все, что я хотел услышать, и еще раз спасибо, Стелла. Я горжусь тем, что передаю это особенное место в твои надежные руки. Ладно, пока, я уверен, что мы еще поговорим перед твоим отъездом». Внезапно он повесил трубку.
Я опустила телефон в замешательстве. Что только что произошло? Почему он вел себя так чертовски странно?
Я сижу с минуту, в голове крутятся догадки. Я уже собираюсь встать, чтобы навестить Лохлана, когда дверь открывается, и он выходит.
Его внешний вид отличается от утреннего. Его волосы убраны назад и не лезут в лицо, он выглядит хорошо отдохнувшим и одет в свою повседневную одежду для выхода в свет.
«Привет», — неловко говорю я, проходя, чтобы сесть за кухонный остров.
«Привет». Он не смотрит на меня, а открывает холодильник и роется внутри. Он поворачивается и протягивает мне пиво. «Хочешь?»
«Нет, я в порядке. Спасибо.» Я борюсь с волной эмоций, его небольшое предложение мира снимает напряжение в моей груди, о котором я и не подозревала, что оно так туго завязано.
Он откупоривает бутылку зубами, затем прислоняется к краю раковины, стоя ко мне лицом, скрестив лодыжки. Он опускает подбородок, и его жесткие голубые глаза непоколебимо смотрят на меня, пока он делает глоток. Когда он заканчивает, то держит бутылку за горлышко и выжидательно наклоняет голову.
Когда я ничего не говорю, он ухмыляется уголком рта и спрашивает: «Готова ко второму раунду?». После сегодняшнего утра я чувствую себя немного ошеломленной его беззаботностью. Особенно когда я вижу затаенную горечь в его глазах, боль за его улыбкой.
«Мы все еще занимаемся этим?» спрашиваю я, немного раздражаясь.
Он отталкивается от раковины, чтобы встать высоко и уверенно. Он что, пытается меня запугать?