— У вас тут как-то уж очень пустынно, вы не находите? — спросил он. — Какую собаку вы держите? Я имею в виду, какой породы?
— Я живу один, — ответил Марк.
Представитель компании ничего не сказал, молча повернулся и удалился в своем длинном бежевом плаще с такими огромными карманами, что в них, пожалуй, можно было бы спрятать части расчлененного трупа.
Несколько дней спустя Марку нанес визит молодой человек в черной куртке с оранжевым капюшоном, он что-то держал за пазухой, какой-то комочек. Быть может, там скрывался ангелочек? «Это вам, — сказал он, — а все бумаги — в конверте». После его ухода ошеломленный и растерянный Марк принялся нянчить и тетешкать крохотного, чуть ли не новорожденного щенка, бывшего явно незаконным плодом страстной любви питбуля и бультерьера. За ошейник была вложена визитная карточка представителя компании «Свитчен Гэлэкси», на которой Марк прочел следующие рекомендации:
В день давать шесть раз по мисочке мясного постного фарша, сдобренного молоком, непременно гипоаллергенным. Молока давать примерно по полстакана. Не позволять лаять. И помнить, что собаки, как и люди, нуждаются в любви, заботе и нежности.
Марк назвал щенка Тотеном.
— Ну как ты там, справляешься? — спросил Жорж.
— Да, дела идут, — ответил Марк, — это весьма недурная работенка… чего же не поработать, пока Нелли не приедет… А там посмотрим…
Он завтракал в гостинце у Жоржа. За ним вот-вот должны были заехать. Это был третий день его работы на благо компании. Он уже обзавелся визитными карточками.
— А ведь она только что звонила, — сказал Жорж.
— Кто? Нелли?
— Да нет, твоя бывшая жена. Она не представилась, не назвала своего имени, но я тотчас же узнаю этих дамочек, бывших жен, у меня на них просто нюх.
Марк положил намазанную маслом тартинку на буфетную стойку. У него было такое ощущение, будто небеса рухнули ему на голову. Его бывшая жена! Но как она его нашла? Вероятно, прочитала объявления в газетах… И теперь она будет присылать ему судебные акты с предупреждением о необходимости выплаты ей определенной суммы, она будет преследовать его в судебном порядке за то, что он бросил ее, за то, что он бесплоден, за то, что оставил ее без средств к существованию, за то, что он «эксплуатировал» ее тело, за то, что оставил без моральной поддержки, а также за обманутую любовь и за разбитые мечты о материнстве, за то, что он растоптал ее женское достоинство. Да, а кто же все-таки звонил, действительно ли его бывшая супруга или Нелли? «Азооспермия, мертвая сперма, патологический враль, мошенник, жулик, разбойник, разрушитель, губитель»… Все эти слова звучали у него в ушах так громко, что казалось, барабанные перепонки сейчас не выдержат и лопнут, хотя в ресторанчике при гостинице было удивительно тихо. В голове у него гудело, в висках стучало. Он был в ловушке, в западне…
— Что она сказала?
— Она хотела поговорить с мадам Лупьен. Вот хитрюга! Сказала, что у нее для мадам срочное сообщение.
Жорж придвинулся к Марку поближе и зашептал ему прямо в ухо.
— Так у тебя есть бывшая жена?
— Ну да, есть…
— Бывшие жены — это нечто… хуже нет. Но ты не беспокойся, мне известны все приемчики этих пройдох. Они, конечно, бывают очень хитры, но и я — парень не промах! Я ей сказал, что мадам Лупьен недавно умерла в больнице и что производство меда было прекращено ввиду преклонного возраста супруга этой дамы.
«А что, если это все же была Нелли? — думал Марк, и от этой мысли сердце у него болезненно сжалось, в горле пересохло и запершило. — Что, если это была Нелли, идиот?»
— От нее прямо несло бывшей супружницей, — продолжал Жорж тоном великого знатока, — Нелли сказала бы мне, что это Нелли, она не стала бы придуриваться. Она прямо попросила бы позвать к телефону тебя или спросила бы про тебя, само собой разумеется.
— Да… Само собой разумеется, — протянул Марк.
— Нет уж, больше всем этим бывшим меня не провести. Я смеюсь над этими жалкими бабенками! — тараторил Жорж, хлопоча около своих кастрюль и сковородок; он то и дело протирал кипятильник с фильтром для кофе, ручки пивных кружек; он любил хорошо вымытую посуду, любил начищенные до блеска кастрюли и сковородки, он вообще был чистюлей, этот хозяин гостиницы с мягкими, розовыми руками, поросшими чуть рыжеватыми волосами. Обычно уикэнд он проводил в местном клубе, в помещении, где шла игра в карты; он переходил от стола к столу, как говорится, «порхал», приговаривая:
— Здесь тебя не будет донимать твоя бывшая женушка, она не сможет к тебе здесь приставать со всякими глупостями, здесь тебе вообще никто не будет действовать на нервы, даже фининспектор ведет себя здесь тише воды, ниже травы, так что можно не дрейфить.
— У тебя дети есть?
— Нет, — ответил Марк, — и по-моему, мне повезло, потому что если бы у меня были дети, я бы никогда не смог уйти от своей бывшей.
— А вот у меня четверо, и я именно поэтому ушел из дому, ушел, чтобы не видеть их рож. Представляешь, четыре дочери. Вместе с мамашей у меня было пять бывших жен, пять женщин, непременно желавших меня обжулить, обдурить, обвести вокруг пальца. Ты еще хорошо отделался, приятель, так и знай, она хотела тебя обдурить, да я не позволил.
— Быть может, она позвонит еще раз.
«А что, если это все-таки была Нелли?» — повторял про себя Марк, ощущая в глубоком унынии, как от горя сжимается сердце.
— Пусть только попробует! — гаркнул Жорж. — Я ее так далеко пошлю…
— Спроси, как ее зовут.
— Ну, конечно, ей достаточно будет представиться. Всяким бывшим женам нас не обмануть, мы уже ученые!
Жорж взглянул на Марка и вновь заговорил, злобно поблескивая глазами и трясясь от возбуждения; ноздри у него раздувались, руки подрагивали.
— Смотри, не ошибись, парень. С этими бывшими надо держать ухо востро. Сначала такая дамочка звонит по телефону, и стоит тебе только подойти, стоит ей только услышать твой голос, как она уже мчится к тебе на всех парах. И вот она уже рядом, она уже здесь, и через пять минут ты уже у нее в сетях, тебя уже обдурили, ты связан по рукам и ногам, ты уже не свободный человек, а просто кусок мяса!
Жорж тыкал пальцем Марку в грудь, а потом застучал указательным пальцем по стойке бара, как старый тренер по боксу, дающий последние указания своему подопечному перед выходом на ринг:
— Ты думаешь, зачем она к тебе заявится? Да за тем, чтобы ты на нее набросился с кулаками, чтобы ты ей выбил парочку зубов, чтобы потом она могла побежать к адвокату и явиться в суд с «железными доказательствами» твоей вины, а все для того, чтобы выудить побольше деньжат в качестве отступного, ну а если получится, то и для того, чтобы «вернуть заблудшего барана в лоно семьи», чтобы родить тебе ребенка и таким образом отомстить тебе. Поверь мне, бывшая жена может заявиться только для того, чтобы тебя обдурить и попытаться вновь привязать к себе, чтобы вновь надеть тебе на палец обручальное кольцо, что равносильно тому, как быку вдевают кольцо в нос.
Жорж воткнул себе два пальца в нос и показал, как это происходит с быком.
— Она подаст на тебя в суд, она будет требовать возмещения убытков, то есть морального ущерба, она будет грозить тебе тюрьмой, а то, глядишь, и впрямь упрячет за решетку, а к тому же ты должен будешь отваливать ей кучу деньжищ на содержание детей, ведь им, видишь ли, надо зимой поехать на лыжный курорт, надо учиться непременно в Гарварде, им всем надо оттягиваться у психоаналитика… И все эти бывшие утверждают, что стоят на страже интересов детей! Знаешь, парень, что такое бывшая жена? Это тюряга, каторга, а если тебе удалось от нее улизнуть, то ты числишься в бегах, как преступник…
Жорж побагровел от гнева, вены на лбу налились и вспухли, и было видно, как по ним толчками бежит кровь. Он заметил Тотена, сидевшего у Марка под курткой и высунувшего в тот момент мордочку. У самого Жоржа был крупный черный щенок, коротколапый, с приплюснутой мордой, кудлатый, но неухоженный, так что шерсть у него свалялась и повсюду образовались колтуны, торчавшие во все стороны, словно затвердевшие женские соски.
— Собака — вот это совсем другое дело! — засюсюкал Жорж, протягивая руку, чтобы погладить Тотена, положившего свою почти свекольного цвета мордочку на край буфетной стойки. — Собака — существо преданное, к тому же она ничего от тебя не требует. Она спит, ест и кусается.