— Боишься~, я же вижу, — проигнорировал ее вопрос монстр и отпустил девушку, забираясь рукой в карман халата, что-то выуживая, но Кит рассмотреть не успела, что конкретно: Эпик кинул это в рот и быстро припал к ее губам, проталкивая крохотную капсулу прямо к корню ее языка, заставив протестующе замычать и попытаться сопротивляться, но скелет опять перехватил её руки, прижимая к столу магией, пока крепкие костяные ладони держали голову, заставляя случайно проглотить загадочный предмет, а его отстраниться с довольным видом от исполненной задумки. Мужчина бросил краткий взгляд на парящую над ними сферу с голубым сиянием и глянул на часы над головой девушки, которая всё ещё была растеряна тем, что вообще происходит с ней и ее руководителем. Но верить во все упрямо отказывалась, желая в очередной раз сбежать от обстоятельств, с мольбой глядя на монстра, от взгляда которого в душе раскачивалось землетрясение, а земля уходила из под ног.
— Что ты сделал, мать твою? Что за опыты над собственной студенткой? — Кит протестующе взвилась, ощутив прилив очередной злости, которая мешалась с влюбленностью, превращая эти эмоции в несовместимый комплект.
Скелет, едва ли не мурлыча, боднул ее в лоб, и девушка рассмотрела, как в центре его разномастных зрачков пьянящим маревом дрожат крошечные сердечки, вкрученные в ее золотой взгляд так цепко, что невозможно было оторваться.
— Именно, милая. Ты – моя собственная. Говори это почаще, Китти, — он мягко повел носом по ее скуле, оглаживая плечи фалангами, будто касаясь изысканного бархата в тех местах, где они скользили по горячей коже над открытой тонкой шеей,— пойдем, — вкрадчиво позвал монстр, отпуская ее из плена магии полностью, и потянул за руку на выход с кафедры, отпуская ладонь, чтобы закрыть дверь в лабораторию. А Кит и сама не знает, почему послушно стояла и ждала его, ощущая, как неприятно начало покалывать где-то в животе, словно маленькая капсула достигла цели, начиная медленно, но верно что-то постепенно накалять внутри, превращая горячие иголочки в ощутимое терзание под самым пупком, причиняя вполне неэфемерную боль, от которой начали холодеть и дрожать пальцы. От Эпика не укрылась перемена в ее напряжении, и монстр поспешно потянул девушку за собой, направляясь к кабинету, и она искренне порадовалась, что в университете в этот час уже никого не осталось, однако идти было тяжелее с каждым шагом, добавив к чувствам в животе звон в ушах, отдающийся во всем теле странной вибрацией, скидывающей любые намеки на мысли, словно своенравная лошадь: все они отчего-то обрывались на середине, не дойдя до логического завершения.
И Кит даже до конца коридора не дошла, ощутив, что стало слишком жарко, а голова начала кружиться, забирая вместе с каруселью картинки кислород, ставший в резком дефиците. Пришлось остановиться. Глубоко задышав, всматриваясь в неровный силуэт ушедшего чуть вперёд монстра, что оглянулся, стоило стихнуть ее шагам. И тут же вернулся, подхватывая на руки, а от его запаха тут же становится легче, отпуская до боли скрученный в животе узел.
— Что ты мне дал, Эпик? Я же и откинуться могу, — девушка уже не сопротивлялась, уткнувшись в ворот его мягкого свитера, пока монстр косил на нее зрачок, освещающий края неровной трещины на черепе.
— Сейчас пройдет, малыш, — с нежданной лаской ответил мужчина, открывая дверь кабинета магией и внося ее внутрь полутемного помещения. Дверь с мягким хлопком закрылась за ними, а Эпик плавно усадил свою подопечную на высокий письменный стол, всматриваясь в ее глаза с прямолинейным интересом, пока Кит понемногу осознавала, что страх действительно отступает, унося за собой докучливое чувство боли.
— Полегче? — Эпик улыбнулся, добродушно прищуриваясь и касаясь пальцами ее щеки, и Кит впервые за долгое время не испытывала боязни, что оставила после себя лишь приятный шлейф благоговейного трепета.
— Да. Так и что это и зачем? — Кит прищурилась с подозрением, на что монстр довольно сожмурился, шепча ответ:
— Сейчас узнаешь…
И снова поцелуй, такой сладкий и глубокий, какой Кит видела разве что во снах, что часто преследовали ее постыдными картинками, невольно всплывшими сейчас в памяти, заставляя краснеть, под довольное урчание мужчины, который словно впитывал собой ее стыд, получая от этого потрясающее по силе блаженство, которым хотелось наслаждаться подольше. А ещё поделиться им с ней. Той, кого он, наконец, заполучил в свою безраздельную власть, ведь она отвечала. Кит отвечала ему! А это значило, что он имеет на нее право, и сейчас заявит об этом самым приятным способом, а позже оградит от любых посягательств чужаков, ревнуя ее ко всем, а особенно к ее другу, чье присутствие рядом с любимой всегда отзывалось в нем обжигающей болью…
А поцелуи всё жарче: длинные костяные пальцы сжимают кожу предплечий сильнее, разогревая, словно горчичниками, после которых так горят следы его касаний… Сминают собой до приятного зачатка боли, от которой, тем не менее, все равно будут небольшие отметины синяков, расчертивших жемчужную кожу следами чужой власти. У Кит засосало под ложечкой, когда руки монстра начали гладить живот, давя на него и поднимаясь к границе поверхностного дыхания под ребрами, чтобы начать долгожданный штурм, повалив на будто специально опустошенный, массивный письменный стол из черного смоляного дерева, тонкими лопатками, по которым от касания холода поверхности через ткань одежды тут же пробежали трепетные мурашки. Будто крыльями бабочек защекотало кожу, заставив чуть вздрогнуть и едва ощутимо выгнуться, давая пространство под спиной, куда незамедлительно подлезают чужие ладони, царапая через одежду сильными пальцами. И даже опомниться ей не дают, опаивая хмелем глубокого поцелуя, пока чужое колено в нетерпении размыкает замок из бедер под джинсами, упираясь в горячую точку спустившейся вниз готовности отдаться, которая даже для Кит стала неожиданностью, будто организм вел свою игру, идя на поводу первобытных инстинктов потребности в сладострастии. От этого она было протестующе замычала, но звук предательски соскользнул в тональность стона, мешаясь с глухим и утробным рыком Эпика, чьи пальцы, сделав шаг назад, к животу, ловко подцепили пуговку и молнию, начав стягивать штаны уже с помощью магии: фаланги вновь чертили красноватые полосы на нежном бархате женской кожи, рисуя на бедрах подпись захватчика новой территории, вынуждая согнуть колени, подпуская ближе. И Кит тихо и испуганно пискнула, получив в ответ наказание его укусом за губу, когда белья в сокровенном месте коснулось тяжёлое полукружие освобождённого из плена мужских штанов вожделения, цвета темной ежевичной магии, пустив точечный разряд ответных искр чудесного чувства с оттенками стыда.
— Что же, и теперь будешь отнекиваться, малая, м? — Эпик оторвался от ее губ, скользя пальцами за грань тонкого хлопка и бесстыдно касаясь погорячевшего и влажного нутра, обведя мягкий клитор и забираясь ими в лоно почти до основания, очерчивая его грани и стенки тягучим и медленным движением, — будешь отрицать?
— Эпик… Что ты… Ты с ума сошел, — сбивчиво прошептала Кит, хватаясь за скрытые свитером плечи, как за последний шанс на освобождение, глядя на отсвет пурпурного зрачка в просвете трещины на глазнице, и от этого пляшущего пламени в голове летит карусель, роняющая душу в самый низ, вторя его движениям внутри, что не прекращались ни на секунду. Дразня тянущим чувством. Заставляя вздрагивать и хватать собственный голос, зажав его горлом.
— Ну же, не сдерживайся, здесь всё равно никого нет, — скелет приблизился вплотную, почти касаясь ртом ее губ, но замерев в жалких миллиметрах, глубоко вдыхая разгоряченный ей воздух и продолжая сладкую муку пальцами.