— Мхх… Да ты и сам хочешь не меньше, — Кит решила вновь дерзить, прилагая титанические усилия, чтобы сдерживать стоны удовольствия, и это возымело эффект.
— Ах ты маленькая колючка… Я ведь и наказать могу за непослушание, м? — Эпик понижает голос до дьявольских тональностей, сводя с ума изнутри вибрацией тембра, ощутимого через все точки соприкосновения с его погорячевшими костями за свитером с расчерченным на шерстяной ткани частоколом лавандовых теней.
— Попробуй, а то всё угрозы… Да угрозы… Голословно, — почти с наслаждением тянет девушка, пальцем ведя линию по передней части шейных позвонков до подбородка черепа, от чего монстр шумно выдыхает.
— Сама виновата, детка, — гулко рыкнул он, с плохо скрываемым удовольствием, вытащив из лона пальцы со скользким звуком, рывком переворачивая Кит на живот и фиксируя её запястья магией, словно веревками, фактически распяв на темном дереве столешницы, с удовольствием поймавшего добычу хищника стягивая белье со стройных, дрожащих ног, специально касаясь приятной неги девичьего тела костяшками, пуская щекотку по внутренней стороне бедер и упругих икр.
— Такая трепетная, Китти~, — тянет он, сжимая ладонями голые ягодицы и нагибаясь к спине своим торсом, начав задирать руками, скользящими по пояснице, ткань халата и рубашки, любуясь впадиной позвоночника с бугорками остистых отростков, скрытых под кожей волнистой линией, словно вихри неустойчивости облаков, по которым он ведёт фалангами, надавливая на каждый. Девушка жмурится от удовольствия его ласки, решив, что пусть она сгорит в аду, но удовольствие получит хотя бы один раз, до сих пор не веря в то, что чувства играли здесь первостепенную роль. И уткнувшееся в горячую, голую промежность мужское желание заставляло темнеть в глазах, до боли натягивая путы на запястьях, врезающиеся в кожу тугими обручами, от которых та краснела. Пальцы немели, а спина выгибалась плавной лодочкой, когда член прямолинейно потёрся головкой о границы половых губ, делая их влажными от росы чужой смазки, но Эпик не так уж спешит, медленно накрывая ее спину собой, чтобы мягко оголить круглое, бархатное плечико студентки и ощутимо впиться в него челюстями, вырвав из девушки вскрик, который он тут же глушит, вгоняя член в лоно одним резким махом, от которого перед глазами Кит взлетает сноп красных искр.
— Эпик, — сдавленно прошептала под ним девушка, и монстр разжимает челюсти, упираясь руками о стол и начиная резкий, размашистый темп, раскачивая ее распятое на столе тело мощными и грубыми толчками, которые отзываются странной смесью боли и блаженства, идущих быстрыми разрядами по ее позвоночнику, стоило члену удариться о мягкость преграды внутри нее, выбив сладострастный стон. И так: раз за разом, вновь и вновь в этом пульсирующем темпе, вторящему пульсу в ее сосудах и сокращению стенок живого, распаленного чувствами сердца. Его пальцы судорожно хватаются то за мягкость круглых ягодиц и бедер, сминая мышцы слишком сильно, то бока, царапая их фалангами до крови, оставляя линии рубиновых полос, пересекающие частично скрытые одеждой ребра. Кит от каждого его действия почти рычала, не разбирая вовсе этой боли, что впиталась в кровь страстью, которую оттуда было уже не изгнать, словно гемоглобин переносил ее на себе, променяв кислород на чистую одержимость. И сверху ее напористо брал тот, по кому столь долго ныла душа, вдалбливая ее в стол с такой силой и наслаждением, что Эпик широко откидывал голову назад, открывая рот в особо резких движениях и протяжно, но тихо мыча, на миг замирая внутри, чтобы немного оттянуть момент максимального кайфа.
Кит первая добирается до вершины экстаза, сдерживая стон, но Эпик шепчет “Не держи, детка” — спуская курок ее громкого голоса, содрогающегося вместе с ее телом, что возбуждает монстра пуще прежнего, делая его уже долго сдерживаемое желание разрядки болезненным. Эпик кончает, делая импульсивные, инерционные толчки вглубь лона, цепляясь руками за изгиб ее тазобедренных косточек, сминая до боли, от которой Кит тихо хнычет, чувствуя, как по чувствительной коже бегут обжигающие дорожки вытекающего наружу следа его власти над ней. И как сильно после собственного экстаза начинает чувствоваться каждая его метка, специально или нет оставленная на самых уязвимых и нежных местах, заставляя задерживать дыхание от каждого неосторожного движения. Путы с рук исчезают, и девушка не сразу подтягивает к себе дрожащие руки, пугая этим скелета позади, что выскользнул из влагалища, поправляя штаны и обеспокоенно переворачивая на столе свою любимую.
— Кит? Маленькая моя, больно? — монстр всматривается в ее растерянное и уставшее лицо, отмечая, что белоснежная ландышевая ткань блузки в местах соприкосновения с его метками окрасилась в насыщенный алый цвет мелких, но очень частых клякс. Но к его изумлению она вдруг смеётся, искренне улыбаясь после, любуясь его глазами, поочередно переводя из глазницы в глазницу свой потеплевший, медовый взгляд.
— Мне хорошо, Эпик. Даже если это было в первый и последний раз, все равно… Спасибо за шанс, — она вздохнула чуть грустно, и монстр не понял о чем она, поднимая за руки и усаживая на столе так, чтобы смотреть почти на одном уровне в ее погрустневшее лицо.
— Не понял? Кажется, мои кости не уловили смысла, давай-ка поподробнее, — он коснулся ее бока, запуская ладонь под одежду, коснувшись фалангами порезов, что он оставил в порыве яростного желания. Кит чуть поморщилась: Эпик пустил к ранкам искры магии, стягивающие кожу, стирая повреждения бесследно.
— За шанс почувствовать себя… любимой тобой, — девушка отвела взгляд, но ее подбородок настойчиво развернули к себе, глотая ее выдох в такой прекрасной близости, что душа внутри приятно вздрогнула.
— И я подарю тебе тысячи таких, глупая. Я ведь люблю тебя уже так давно. И не думай, что так легко от меня отделаешься, я ведь, знаешь ли, мужчина темпераментный, — монстр ласково боднул ее в висок, оставляя нежный поцелуй на скуле, пока руки методично продолжали исцелять все последствия его любви: на животе, бедрах, боках и плече, которое он долго гладил после, едва заметно урча от удовольствия, когда Кит приятно почесала его предплечье и скользнула руками за лопатки, обняв и прижавшись всем телом.
Эпик уткнулся в сгиб ее шеи, вдыхая сладковатый аромат и ластясь к касаниям ее рук, не забывая дарить в ответ такую необычную после бурного и грубого секса нежность, в которой сквозило его истинное отношение к ней. Как и в стремлении убрать все метки, что он оставил, не желая причинять страдания. Его тело грело ее голые бедра, которыми Кит обхватила его, сидя на винтажном письменном столе и наслаждаясь сладкой негой после удовольствия, которое они разделили напополам, как и жизнь, что стала ею “до” и ею “после”.
— Как на счёт повторить, маленькая? Не бойся, в этот раз я буду очень нежен, — Эпик тихо шепчет вопрос в ее ухо, внезапно чувствуя собственное мягкое смущение, когда Кит находит особенно чувствительный позвонок между лопаток, шепча ответ, пока пальцы оглаживали этот теплый выступ за одеждой:
— Только давай обойдёмся без афродизиаков, авантюрист, — Кит игриво уткнулась в его ключицы, ведя по ним мягким кончиком носика, пока монстр почти благоговейно выдыхает:
— Домой мы сегодня точно не уйдем… Но я в любом случае заберу тебя к себе…
— Как это? — почти возмущается девушка, отстраняясь, но монстр лишь хитро улыбается в тут же начавшийся поцелуй: долгий, сладкий и очень бережный, что позже перерастет в такую же нежную серенаду двух любящих друг друга тел и душ.