– Эй, Уортон, а Уортон! Здоровско! Я тут, я со Ржавкой местами поменялся. Слышь. Если что понадобится, так ты меня тогда через занавеску пни.
Пенни молчит. Пусть думает, что она уже спит давно.
Бабка из своего угла шикает на Ёну:
– Цыц мне! Я всё слышу!
«Ох, и куда же ты попала, Пенелопа Уортон.
Попала, да пока не пропала.
Пропащая ты», – говорили тебе тыщу раз, Пенелопа Уортон.
«Идите вы нахрен», – мысленно отвечает Пенни-осьмушка всем, кто когда-либо на неё орал.
И вскоре по-настоящему засыпает.
Можешь бегать
Пенелопа Уортон упускает счёт дням.
Жизнь бежит живым ручьём, да какое там ручьём – рекой буйной, белокипящей, лихо несёт Пенелопу, но об камни пока ещё не побило.
Орки нюхают воздух, поговаривают, что вот-вот уже подойдёт новая луна – Мясная; пора будет кочевать дальше. Пенни не очень понятно, зачем сниматься с вроде бы хорошего места, но может, у всей этой затеи и есть какая-нибудь конечная цель, смысл.
Смысл, смысл. Клановые орки им то ли вовсе не заморачиваются, то ли все они знают что-то простое и очевидное, о чём Пенни забыли или не захотели сказать, и она злится. Хотя виду и не показывает.
Допустим, понятно, зачем ходят время от времени на охоту, а чаще того рыбачат, а разыскивают съедобное из выросшего на земле – каждый день. Понятно, зачем бывает нужно устраивать постирушки и всё такое. Но какой смысл в кошках? Ещё и присматривать за ними, что ни ночь, поочерёдно отправляются все, кроме неё – новичка, да самых малых и старых. Пенни слышит раз или два, как орки величают мурок «сторожевыми», но разве кот умеет сторожить? Это же всё-таки не собака.
Кстати, раз уж зашла мысль о старых – какой толк клану от двух людских бабок, которые вроде не делают ничего зримо полезного? Правда, похожая на учительницу Ларссон иногда по вечерам читает по памяти какие-то длинные стихи и прочую заумь – кое-что из этого Пенни смутно припоминает по школе. Тягомотина ещё та, и всё про каких-то старых чокнутых царей, несуществующих глупых богов, разные страдашки, ну, обычная муть. Орки слушают Магду Ларссон, замерев, как будто им и вправду интересно. Хотя… когда она читает про того парня, который всех дурил как хотел, навоевался, а сам кучу лет потом не мог найти дорогу домой, Пенни и сама вслушивается с некоторым интересом.
Ладно, пускай Магда служит тут чем-то вроде телека. В клане и других рассказчиков полно, как пойдут клекотать на своём языке – до полуночи другой раз не заткнутся. Иногда Ёна или другой очутившийся поблизости пробует потихоньку переводить для Пенни, о чём там сыр-бор, но особо-то осьмушка не любопытствует. Чаще она просто встаёт и уходит на своё место в Зелёный дом, если ужин уже съеден.
Необъяснимые почёт и заботу, которые оказывают бабке Сал, Пенни и вовсе не взять в толк. Однажды ей пришло в голову, что старуха, может, родня конопатому Ковалю, но и тут выходит промашка. Из орчьей трепотни – они по-прежнему стараются при Пенни говорить так, чтобы ей было внятно, вставляя, впрочем, там и сям свои комканные слова – выходит, что «нэннэчи Сал» обрадовала клан своим присутствием года за полтора до того, как явился Коваль.
Сама Пенни пока что, впрочем, приносить пользу не особо рвётся. Когда другие молодые зовут с собой для какого-нибудь дикого промысла, тупой бытовой работы или глупой игры, Пенни отнекивается, и тогда её на удивление мирно оставляют в покое – ну не хочешь так не хочешь. Вот если сам Штырь говорит или белобрысый Марр, тут она не решается отказаться. Пластает какие-нибудь корешки, драит с песком сиротские миски, помогает чистить озёрный улов, стараясь не кривиться от отвращения, перетряхивает налёжанные спальники.
Костлявый Ёна, узколицый, загаром почти в масть луковой шелухе – всё ещё частенько вертится поблизости. Ну хотя бы уже не так пристально пасёт, как в первые дни, и то легче. Однажды принёс почти целиком поспевших мелких земляничных ягод, нанизанных на длинный травяной стебелёк, чтобы не смялись в горсти. Пенни ягод не взяла – ещё чего потом ждать от неё будет за эти ягоды. Нет уж, нашёл дуру. Ёна отошёл озадаченный, вручил угощение пробегавшей мимо ребячьей шайке.
Сегодня Пенни как раз закончила с мытьём мисок после «людского» обеда. Думает отсидеться немного в Зелёном доме за своей занавеской, не попадаясь на глаза Марру или старшакам, а то им ведь дело недолгое – найдут занятие для шатающегося без дела новичка. Ага, отсидеться, не тут-то было! Ёна просовывает ушастую башку за входной брезентовый клапан:
– Уортон, идём скоренько, Скабс хрыка сыскавши, аккурат с цветочками!