Дендизм – это антимода, коль скоро денди всегда стремится выйти за рамки моды своего времени; тем самым он заявляет о своей эгоцентричности, дерзкой независимости и склонности полагаться исключительно на собственное мнение и вкус. Английские денди, и в том числе их родоначальник Бо Браммел, были в высшей степени осведомлены в вопросах моды, чрезвычайно осознанно относились к собственному стилю и владели несколькими ключевыми для современной манеры одеваться приемами. Несмотря на то что Бодлер и сам был денди, с ног до головы одевавшимся во все черное и даже предпочитавшим спать на черных простынях, его представления о дендизме в гораздо меньшей степени относились к одежде, чем к области политического. Бодлер настаивал на том, что гардероб денди является символом духовного аристократизма. Денди презирает буржуазный образ жизни и присущее ему преклонение перед элитами; эта «последняя искра героизма, противостоящего декадансу», была вызвана к жизни стремлением «подорвать гегемонию буржуазности и сдержать всепроникающую пошлость, напомнив о таких традиционных добродетелях, как отвага, широта души и умение владеть собой» (Williams 1982: 111). Речь идет о XIX веке – эпохе нервозности и нестабильности, небывалого прежде массового производства и потребления, политики, погрузившей общество в атмосферу извращенного безразличия и эгоистичной зацикленности на собственных интересах. И если в гардеробе денди было что-то знаковое, вероятнее всего, это вездесущий черный цвет, позволявший им раствориться в толпе подобно фланерам или слоняющимся по улицам городским бездельникам. Беньямин заметил, что, в отличие от своих современников, Бодлер «не находил ничего привлекательного в той эпохе, которую ему было суждено прожить <…>. Фланер, апаш, денди, старьевщик – все это были только роли, которые он примерял на себя» (Benjamin 2006: 125). Но то, что Беньямин пишет далее, весьма любопытно, поскольку имеет отношение к моде: «Ибо современный герой отнюдь не герой; он портретист, изображающий героев» (Ibid.). Модерность – это карнавал, где каждый играет какую-то роль, выбранную самостоятельно или навязанную обстоятельствами. В отличие от буржуа, денди осознает упадочность модерности, что выражается в его собственных претензиях на декадентство. Но и для денди, и для буржуа очарованность модой – это симптом, отвлекающий внимание от гораздо более тяжелого глубинного недуга. Может показаться, что это слишком смелое заявление с претензией на оригинальность, но мы поясним свою мысль: как нам кажется, мода и элегантность составляли внешнюю оболочку системы, которую буржуазия была счастлива поддерживать, а денди воспринимали как чужеродную среду, избрав себе роль самопровозглашенных изгоев.
По мнению Вальтера Беньямина, одежда не только указывает на классовую принадлежность, реальную или желаемую, но прежде всего является неизбывным и всеобъемлющим манифестом темпоральности. Эта темпоральность укоренена в ощущаемой современной эпохой глубинной потребности поддерживать видимость перемен. Речь идет не только об экономических, но и о нарратологических изменениях, поскольку модерность всегда ставит под сомнение и подправляет историю. Мода – это материя, сотканная из исторических отсылок, которые то выставляются на всеобщее обозрение, то замалчиваются во имя настоящего, того самого «сейчас». Эти идеи Беньямин исследует в своем проекте «Пассажи». Само заглавие этой незавершенной книги отсылает к середине XIX века, когда в Париже появилось множество торговых галерей – пассажей, немедленно превратившихся в места притяжения. Эта работа действительно главным образом посвящена истории Парижа и предыстории модерности. Беньямин оглядывается назад и рассматривает XIX век как колыбель модерности, откуда также берут начало современный историзм и материалистический подход к интерпретации общества. Его «Пассажи» – это сборник литературных фрагментов, теоретических рассуждений, афоризмов и заметок, «матрица, в которой отлит образ модерности», «зеркало, в котором этот склонный к самолюбованию век отразил свое новейшее прошлое» (Беньямин, цит. по: Steiner 2010: 147). Один из таких фрагментов, взятый из путеводителя по Парижу, сообщает: