Он прокрутил несколько ярдов отлично сохранившейся пленки и проверил ее на свет.
Потом он пробормотал:
— Черт меня побери, если это не «Сад суммы знаний», Деверс!
— Вот как? — без всякого интереса сказал тот. — Садитесь, Бар, у меня нет никакого желания слушать старинную литературу. Вы обратили внимание на то, что сказал сержант?
— Конечно. Ну и что?
— Начинается наступление. А мы сидим здесь.
— А где вы хотите сидеть?
— Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. Это бессмысленно: сидеть здесь и ждать у моря погоды!
— Вы в этом уверены?
Бар осторожно вынул из маленького передатчика старую пленку и вставил новую.
— За последний месяц вы мне рассказали почти всю историю Основания. И, как мне помнится, все ваши великие лидеры в прошедший кризисах ничего существенного не совершали, они просто сидели и ждали.
— Ах, Бар, но они знали, что делали.
— Да? Несомненно, они так говорили, когда кризис кончался. Хотя я в этом не уверен. Но нет никаких доказательств, что что-то изменилось бы, если бы они ничего не знали. Глубокие экономические и социальные процессы не могут находиться под контролем индивидуумов.
Деверс фыркнул.
— Нет никаких доказательств и того, что дела пошли бы намного хуже. Это бессмысленный спор, — одним взглядом он задумчиво окинул комнату. — Как вы думаете, может, мне лучше убить его?
— Кого? Риоза?
— Да.
Бар вздохнул. Мысленно он вдруг представил картины молодости.
— Покушение — это не выход. Однажды меня спровоцировали на убийство (мне было тогда 25), но это ровным счетом ничего не решило. Я убрал негодяя с Сивенны, но остались имперские холуи, и дело именно в них, а не в каком-то там негодяе.
— Но, док, Риоз не какой-то там негодяй. Он — это армия. Без него она распадается в течение недели. Солдаты висят на нем, как малые дети. Этот наш сержант чуть не всхлипывает, когда упоминает имя генерала. Вот еще пример: Бродрих — единственный человек, который имеет влияние на императора, — может потребовать сотню кораблей, в то время как Риоз изворачивается с десятью.
— Я наслышан о репутации Бродриха достаточно.
— Вот как? И что же это за репутация? — рассеянный взгляд торговца внезапно исчез, глаза с интересом блеснули.
— Вам нужна вся его родословная? Пожалуйста: этот негодяй плебейского происхождения непрестанной лестью добился расположения императора. Его ненавидит вся дворцовая аристократия, такие же паразиты, но ему не приходится выдумывать себе знатных предков и соблюдать этикет. Он советник императора по всем вопросам и исполнитель по самым неприглядным из них. Ему нельзя ничего доверять, но он предан по необходимости. Нет второго человека во всей Империи более скользкого и подлого в делах и более низкого и грубого в наслаждениях. Говорят, что невозможно добиться милости императора без его участия и вашего позора.
Деверс задумчиво погладил свою аккуратно подстриженную бороду.
— Вы знаете, у меня в связи с этим молодцом, которого император прислал присматривать за Риозом, появилась одна мысль.
— Думаю, что догадываюсь.
— Допустим, Бродриху не понравится наш молодой покоритель сердец.
— Возможно, уже не понравился.
— Допустим, советник возненавидит генерала. Император услышит об этом, и у Риоза будут неприятности.
— Ну-ну. Вполне возможно. Но что вы предлагаете?
— Не знаю. Может быть, мы его подкупим?
Патриций мягко рассмеялся.
— Да, теоретически это возможно, но не так, как вы подкупили сержанта, — портативным холодильником. Подкуп должен быть достойным Бродриха. Но это все слова — на деле ничего не выйдет. Весь ужас положения в том, что во всей Великой Галактике не сыщешь другого человека, которого можно было бы так легко подкупить, но у Бродриха нет элементарного чувства чести и порядочности. Он предаст вас в самый ответственный момент за каких-нибудь тридцать сребреников. Так что придумайте что-нибудь другое.
Он замолчал потому что в дверь вновь постучали. На пороге появился сержант, очень возбужденный, с хмурым выражением на красном лице.
— Сэр, — начал он, пытаясь выровнять дыхание. — Я благодарен вам за холодильник, и, вообще, вы всегда говорили со мной очень ласково, хотя вы знатный лорд, а я простой фермер.
Он так волновался, что его плеядский акцент усилился и понимать его речь становилось все труднее. А с лица начисто сошел налет вымуштрованного солдата.
— В чем дело, сержант? — мягко спросил Бар.
— Вас хочет допросить лорд Бродрих. Завтра! Я знаю, потому что капитан велел надеть нам парадную форму, чтобы… чтобы приветствовать его. Мне показалось… я думал, мне надо предупредить вас…