— Да, это ужасная перемена, Торан. Мне просто не следовало выходить за тебя замуж.
И когда его лицо мгновенно помрачнело, прежде чем он успел взять себя в руки, она заговорила своим особенным, мурлыкающим голоском:
— Ну, что же ты, глупышка!? Теперь тебе только и остается, скривив рот, посмотреть умирающим взглядом и заплакать на моем плече, а мне придется гладить твои волосы, в которых полно статического электричества. Ты ведь меня испытывал, верно? Ты ожидал, что я скажу что-то вроде: «я буду счастлива с тобой повсюду, Торан», или «межзвездные глубины будут нашим домом, лишь бы в них находились ты и я!» Ну-ка, признавайся!
Она наставила на него палец, как бластер, но быстро отдернула, а то бы он вцепился в него зубами.
— Если я сдамся, — ответил Торан, — и признаю, что ты была права, то приготовишь обед?
Бейта сосредоточенно кивнула, и он улыбнулся, глядя на нее и любуясь ею.
Бейта не была красавицей. Торан это охотно признавал. Но ею можно было бесконечно любоваться. Ее темными блестящими волосами, прямым, несколько великоватым ртом, шелковистыми черными бровями, красиво изгибавшимися и выгодно оттенявшими белый чистый лоб, теплыми вишнями глаз, которые умели одарить нежной и доброй улыбкой.
А ее ум, деловитость, иногда резкость скрывали нечто мягкое, женственное, чего нельзя было видеть постоянно, но можно было пробуждать иногда, если знать как.
Торан думал о Бейте и вертел рукоятки на пульте управления, но в последнем не было нужды, и он решил, что пора отдохнуть. Оставался один межзвездный прыжок, а потом еще несколько микропарсеков, прежде чем потребуется ручное управление. Он откинулся в кресле и принялся глядеть в другую каюту на Бейту, достававшую контейнеры с пищей. В его отношении к Бейте было нечто эгоистическое. Казалось, он испытывал чувство удовлетворения после победы над собственным комплексом неполноценности. Ведь он был всего провинциалом и даже, более того, сыном ренегата-торговца. А она — с самого Основания и не просто с Основания, а могла проследить свою родословную до Хобера Мэллоу. И где-то в глубине души он волновался за их будущее. Да, забрать ее на Убежище — скалистый мир, где города строились в пещерах, — само по себе нехорошо. А поставить ее перед лицом традиционной ненависти торговцев к Основанию — еще хуже. И все же после ужина — последний прыжок.
Убежище сверкало злым красным светом. Вторая планета системы была окружена атмосферой более приятной окраски; розовой — с одной стороны и темной — с другой.
Бейта наклонилась над большим телевизионным экраном, на котором паутиной тянулись нити к Убежищу-II. С показной храбростью она произнесла:
— Лучше бы я встретила твоего отца до этого. Если я ему не понравлюсь…
— Тогда, — констатируя факт, сказал Торан, — ты будешь первой хорошенькой девушкой, которая ему не понравилась. Прежде чем он потерял руку и перестал шляться по всей Галактике, он… Но если ты сама спросишь его об этом, он не умолкнет до тех пор, пока звезд не останется на небе. Со временем я стал считать, что отец все выдумывает: каждый раз он рассказывает свои приключения по-новому.
Убежище-II приближалось к ним со сказочной быстротой. Внизу промелькнуло небольшое море, казавшееся серым в наступивших сумерках, промелькнуло и исчезло за сгустившимися облаками. Вдоль побережья вздымались горы. Море показалось еще раз, снова появились и скрылись за горизонтом ледяные поля.
Торан поморщился от резкой перегрузки.
— Твой скафандр закрыт?
Круглое лицо Бейты было красным в обтягивающем кожу с внутренним обогревом скафандре.
Корабль быстро опустился на открытое поле неподалеку от плато. Они неуклюже вылезли в темноту галактической ночи, и Бейта вскрикнула, вдруг почувствовав, как холодный ветер пронизывает ее насквозь. Торан схватил ее за руку, и они побежали по гладкой поверхности поля к электрическому свету, сверкающему в отдалении.
К ним приблизилась охрана, встретила их на полпути, и после негромкого обмена какими-то словами их повели вперед. Ворота в скале открылись, сразу же закрывшись за ними. Тотчас стало теплее. Помещение, в которое они попали, освещалось светом, идущим от стен, и весь воздух был наполнен каким-то странным жужжанием. Люди, сидевшие за столами, подняли головы на вновь вошедших, Торан предъявил документы.
После беглого ознакомления с бумагами их пропустили, и Торан прошептал своей жене:
— Наверное, отец устроил все формальности. Обычно здесь приходилось ждать по пять часов.