— Какой странный парень, — изумленно произнесла Бейта, и Торан безразлично согласился.
Клоун проходил сейчас недалеко от них, и его можно было хорошо рассмотреть. Самой выразительной чертой его лица был большой нос. Нижняя губа нависала над подбородком. У него были длинные руки и ноги, как у паука. Сходство с пауком еще больше подчеркивал его костюм. Но двигался он легко и грациозно, хотя и немного разболтанно. На лице его застыла улыбка. Клоун, казалось, почувствовал интерес к себе, потому что, уже пройдя мимо, он резко остановился, повернулся и подошел к Бейте с Тораном. Его большие карие глаза остановились на Бейте. Она смутилась. Клоун улыбнулся ей, отчего его птичье лицо сделалось еще печальнее, и заговорил мягким вычурным акцентом центральных секторов.
— О, если бы только мог я выполнить желания мои, то я б сказал, что быть того не может. Да кто в своем уме поверит, что женщина такая — реальность, не мечта. Но лучше пусть безумен буду я, уверовав в волшебные глаза.
— У-ух, — только и смогла произнести Бейта. Ее глаза широко раскрылись.
Торан засмеялся.
— Ах ты, волшебница. Раскошеливайся, Бей, такая речь стоит кредиток пять. Дай их ему.
Но клоун подскочил на месте.
— Миледи, нет. Я говорил не из-за денег, меня вдохновили ваши прекрасные глаза, ваша красота.
— Спасибо.
Она повернулась к Торану.
— Если он говорит серьезно, то, по-моему, солнце ослепило его глаза.
— Не только из-за глаз прекрасных и милого лица, — продолжал клоун, торопясь сказать все до конца, — но также чистого ума, неженского ума.
Торан поднялся на ноги и надел свою белую накидку, которую четыре дня носил только на руке.
— Послушай, парень, скажи мне, чего ты хочешь, и перестань приставать к леди.
Клоун испуганно сделал шаг назад, и все его тщедушное тело изогнулось.
— Поверь, я не хотел вреда. Я здесь совсем чужой и многого не понимаю, но кое-что могу читать я по лицу. Под внешней красотой у леди сердце доброе в груди, и это может мне помочь в моей беде. Вот почему так смело говорю я.
— Пяти кредиток хватит тебе, чтобы помочь в твоей беде? — сухо спросил Торан, протягивая ему монетку.
Но клоун не сделал ни малейшего движения, чтобы взять ее, и Бейта вмешалась.
— Разреши мне поговорить с ним, Торан.
Быстрым шепотом она добавила:
— Нечего раздражаться глупой манерой его разговора. Это всего-навсего диалог, наша речь, возможно, тоже кажется ему странной.
— Так что у тебя за беда? — спросила она клоуна. — Дело в том стороже? Можешь не беспокоиться.
— О нет, не в нем. Он — легкий ветерок, сдувающий пыль с моих ног. Но от другого спасаюсь, а он, как шторм летучий, планеты в сторону разводит и сталкивает их, как хочет. Прошла неделя с тех пор, как убежал я, и все это время спал я в парках городских и прятался в толпе. Глядел же в многие я лица, чтоб помощи найти, и вот увидел.
Последнюю фразу он повторил более мягко и взволнованно, во взгляде его больших глаз Бейта заметила тревогу.
— И вот нашел.
— Видишь ли, — стараясь говорить как можно более разумно, сказала Бейта. — Я бы хотела тебе помочь, дружище. Но я плохая защитница от шторма, который двигает планетами и сталкивает их. Честно говоря, могла ли я…
Сбоку от нее проревел могучий голос:
— Так вот ты где, грязный негодяй…
Сторож пляжа бежал к ним изо всех сил. Лицо его покраснело от гнева. А в руке он держал направленный на клоуна пистолет с парализующими пулями.
— Держите его, вы двое. Не дайте ему удрать?
Тяжелая рука сторожа упала на худенькое плечо, и клоун судорожно дернулся, вскрикнув от боли.
— Что он сделал? — спросил Торан.
— Что он сделал? Что он сделал? Фух!
Сторож полез в оттопыренный карман своего пояса, достал оттуда красный носовой платок и вытер им пот со лба. Смакуя каждое слово, он заговорил:
— Я скажу вам, что он сделал. Он удрал. Объявления висят по всему Калгану. И я бы узнал его раньше, если бы он стоял на ногах, а не уткнулся своим птичьим носом в землю.
Довольный своей шуткой, он затряс пленника за плечо.
— Но откуда же он убежал, сэр? — спросила с улыбкой Бейта.
Сторож повысил голос. Вокруг них собиралась толпа, все время увеличивающаяся. Люди перешептывались и переглядывались. И чем больше становилось людей, тем большее чувство собственного достоинства испытывал сторож.