Галактическая Энциклопедия
Название Неотрантор образовалось от двух слов — новый и Трантор. И на этом кончалось все сходство между Неотрантором и его великим предшественником. Солнце старого Трантора все так же ярко сверкало в двух парсеках отсюда, и столица Галактической Империи предыдущих веков все так же торжественно вращалась в космосе по прежней орбите.
На старом Транторе тоже жили люди. Немного, всего сто миллионов, вместо прежних сорока биллионов. Трантор переживал эпоху упадка. Огромный металлический шар лежал в развалинах. Многобашенные конструкции, исходящие из одного и того же основания, были сломаны и пусты. Хотя в них еще оставались дыры от атомного оружия великого Сакса, завоевавшего Империю сорок лет назад.
Казалось странным, что этот мир — центр Галактики в течение двух тысячелетий, правивший бесконечным космосом и бывший домом для правителей и императоров, чьи капризы уничтожили целые планеты, смог умереть всего за месяц. Действительно, мир, остававшийся неприкосновенным во время военных кампаний и отступлений на протяжении тысяч лет, сейчас лежал мертвым, слава Галактики превратилась в загнивающий труп.
Все это было странно и патетично.
Века пройдут, и титаническая работа пятидесяти поколений людей сойдет на нет, титаническая работа, оказавшаяся бесполезной. Миллионы людей оставили планету после того, как биллионы погибли. Металлическая кора планеты была сорвана, и обнажилась почва, которая тысячелетия не видела солнца. Человечество, окруженное металлическими чудесами, созданными ранее, свободное от тирании, вернулось к земле. На расчищенных от металла полях произрастали пшеница и рожь. В тенях башен паслись овцы.
Рядом с Трантором-мертвецом Неотрантор казался вполне здоровым организмом. Эта деревянная планета стала последним пристанищем для королевской фамилии, которая убежала от пушек и мести великого Сакса, там же, на Неотранторе, скрылась и держалась, пока не затих рев восстаний. Там она и правила, вспоминая о былом великолепии Империи. Двадцать сельскохозяйственных миров — все, что осталось от Империи.
Дагоберт IX был правителем двадцати миров тучных сквайров и грубых глупых крестьян, а также императором Галактики, повелителем Вселенной.
В тот кровавый день, когда Дагоберт IX прибыл на Неотрантор, ему исполнилось 25 лет. Его ум и достоинство, с которым он держался, не позволяли так скоро забыть о былом величии, славе и мощи старой Империи. Но иная судьба была уготована его сыну, который когда-нибудь мог стать Дагобертом X, потому что родился здесь, на Неотранторе. Двадцать миров — это все, что он знал.
Открытый воздушный аэромобиль Джорджа Комасона был самым удобным способом передвижения на всем Неотранторе и считался таковым по праву. И дело заключалось не только в том, что Комасон являлся самым крупным землевладельцем на Неотранторе. Главное было в другом: в прежние времена Комасона считали компаньоном и злым гением молодого принца, которого средних лет император держал в ежовых рукавицах. Но и сейчас он оставался компаньоном и злым гением средних лет принца, который ненавидел и боялся старого императора.
Итак, Джордж Комасон в воздушном аэромобиле, который благодаря своей жемчужной отделке и золотому орнаменту не нуждался ни в каких других знаках отличия, обследовал земли, принадлежавшие ему. Его собственностью были также тяжелые трактора и комбайны, наладчики машин и фермеры, здесь проживавшие. И глядя на все это глазами собственника, он осторожно думал о своих проблемах.
Рядом с ним сгорбленный шофер мягко вел машину в воздушных течениях и улыбался. Джордж Комасон сказал солнцу, ветру и небу:
— Ты помнишь, что я говорил тебе, Инчии?
Пряди седых волос Инчии слегка трепал ветерок. Его беззубая улыбка стала еще шире, тонкие губы раздвинулись, а вертикальные морщинки на щеках углубились, как будто он сам от себя прятал свои мысли. Его голос был едва слышен:
— Я помню, сэр, и я думал…
— И что же ты надумал, Инчии?
Вопрос этот был задан нетерпеливым тоном. Инчии вспомнил себя молодым и красивым дворянином на старом Транторе. А сейчас он был дряхлым ничтожеством на Неотранторе, жившим милостями сквайра Джорджа Комасона, за которые приходилось платить.
— Хорошо бы иметь для себя, — вновь прошептал он, — посетителей с Основания. В особенности, сэр, когда они прибывают в одном-единственном звездолете и почти без команды. Конечно, это можно только приветствовать.