— Но неужели именно поэтому за мной следили?
— Да. Все, что касается моего проекта, очень тщательно исследуется.
— Значит, вы в опасности?
— О, это несомненно. Существует вероятность в 1,7 процента, что меня приговорят к смертной казни, хотя, естественно, это не остановит проекта. Это тоже учтено. Да и не в этом дело. Насколько я понимаю, мы встречаемся завтра утром в Университете?
— Да, — ответил Гаал.
5
КОМИТЕТ НАРОДНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ… — аристократическая коалиция поднялась к власти после удачного покушения на Клеона I, последнего из дома Энтуизов. В основном, эта коалиция внесла элемент порядка в течение долгих веков нестабильности и беспокойств в Империи. В конечном счете под предводительством великих князей Чензов и Дивартсов она дегенерировала в слепой инструмент для поддержания статус кво…
Комитет не отошел полностью от государственной власти до отречения последнего из сильных императоров — Клеона II. Первый начальник Комитета…
Некоим образом, начало упадка Комитета можно проследить от начала процесса над Хари Сэлдоном, который проходил за два года до Эры Основания. Этот процесс описан в биографии Хари Сэлдона Гаалом Дорником…
Гаал не выполнил своего обещания. На следующее утро его разбудил приглушенный звонок. Он снял трубку и голос клерка гостиницы очень вежливо и внятно информировал его, что он никуда не должен выходить по приказу Комитета Народной Безопасности.
Гаал тут же подскочил к двери, но та почему-то не хотела открываться. Ему осталось только одеться и ждать.
За ним пришли, затем куда-то отвели, но все-таки это был самый настоящий арест. Вопросы ему задавали очень вежливым тоном. Все это было благопристойно. Он объяснил, что он всего-навсего провинциал из Синнакса, что он учился в таких-то и таких-то школах и институтах, что он получил степень доктора математики тогда-то и тогда-то. Его пригласили работать в группу Хари Сэлдона и он согласился. Вновь и вновь он повторял все сначала и сначала, а они все возвращались к вопросу о его присоединении к группе Сэлдона. Как он о ней услышал, какие должны были быть его обязанности, какие инструкции он получил, в чем заключается сэлдоновский проект.
Он отвечал, что ничего не знает. Он не получал никаких тайных инструкций. Он ученый и математик. Он совершенно не интересуется политикой.
В конце концов вежливый инквизитор сказал:
— Так когда же будет разрушен Трантор?
Гаал запнулся.
— Моих знаний недостаточно, чтобы ответить на этот вопрос.
— А кто может на него ответить?
— Как я могу отвечать за других?
Гаал весь взмок, ему было жарко.
— Скажите, вам говорил кто-нибудь о возможности такого разрушения и о том, когда это должно произойти? — спросил следователь. И когда молодой человек заколебался, он добавил: — Учтите, доктор, за вами следили. Мы были на космодроме, когда вы прибыли, на обсервационной башне, когда вы ждали своего свидания, и, конечно, нам ничего не стоило подслушать вашу беседу с доктором Сэлдоном.
— В таком случае вы знаете его взгляды на существующую проблему, — ответил Гаал.
— Возможно. Но нам бы хотелось услышать это от вас.
— Сэлдон придерживается мнения, что Трантор будет разрушен в течении пяти веков.
— Он доказал это… гм… математически?
— Да.
— И вы подтверждаете что его предпосылки верны?
— Если доктор Сэлдон так считает, то они верны.
— Ну что ж. Вопросов больше у меня к вам нет, но я вас задержу. Это все.
— Подождите я имею право на защитника. Я настаиваю на своих правах, как имперский гражданин.
— Вам никто в них не отказывает.
И защитник не заставил долго ждать.
Человек, вошедший в комнату, был высок и лицо его было таким узким, что, казалось, состояло из одних вертикальных линий, не оставляя место улыбки.
Гаал поднял глаза. Он чувствовал себя разбитым и усталым. Произошло столько событий, а он не пробыл на Транторе еще и тридцати часов.
— Меня зовут Лорс Аваким, — сказал человек. — Доктор Сэлдон направил меня защищать вас.
— Вот как? Тогда послушайте. Я требую немедленной передачи апелляции Императору. Меня задержали безо всякой на то причины. Я не виновен ни в чем. НИ В ЧЕМ! — он взмахнул руками. — Вы немедленно должны сделать так, чтобы дело было доложено Императору.
Пока он говорил, Аваким медленно и тщательно выгружал на пол какие-то вещи. Если бы Гаал не был бы так занят своим негодованием, он узнал бы в этих предметах металлические листы протоколов и карманный магнитофон.