Пару лет назад, незадолго до знакомства с Робертом Карловичем, шалимар напомнил о себе по-новому. Ко мне обратился незнакомый человек, врач, который писал диссертацию, связанную с обонятельными галлюцинациями. Врач попросил разрешения ознакомиться с моими личными записями, в которых я когда-то регистрировал свои шалимары, пытаясь найти какую-то закономерность их появления. Я с легким сердцем подарил ему свои дневники — мне они абсолютно не были нужны, а возможность послужить науке, не особенно себя напрягая, меня порадовала.
Итак, представьте ситуацию. Я стою, замерев со стеклянной лейкой в вытянутых руках, и пытаюсь вспомнить, что именно мне напоминает аромат шалимара. Запах, определенно не цветочный, а какой-то, я бы сказал, технический, индустриальный. Знакомый и незнакомый одновременно. Не подумайте, что я впал в какое-то оцепенение. Точнее, впал, но вполне добровольно — в любой момент я мог бы из него выйти. И не сделал этого сразу, так как хотел вспомнить, что это за аромат. Собственно говоря, именно так я всегда и реагирую на шалимар. Вывел меня из этого состояния, прервав приятнейший процесс идентификации, озабоченный голос моего иллюзиониста:
— Андрей, что-то почувствовали?
— Шалимар, — машинально ответил я.
— Отлично! Зажгите горелку, любую, — предупреждая мой вопрос, скомандовал Роберт Карлович.
Что я и сделал, повернув краник горелки на ближайшем к себе столе и поднеся к ней свою зажигалку. Тут же произошел сильнейший ароматический взрыв. Загадочный производственный запах шалимара, оказалось, состоял из нескольких ароматов и вовсе не только технических. Отчетливо ощущались горькая душистость степных трав и тревожащий аромат неизвестных пряностей. Явственно слышались запахи нагретого работающего механизма и, почему-то, земли или глины. Ясно прослушивалось благоухание цветов — незнакомых и, определенно, экзотических. Еще я ощутил запах, похожий на уксусный, но и он доставлял наслаждение.
— Сколько запахов? — взволнованным и слегка прерывающимся голосом спросил Роберт Карлович.
— Пять, — сразу и не задумываясь, ответил я.
— Очень хорошо, просто прекрасно! — просиял Роберт Карлович.
Ароматический взрыв завершился, и все запахи исчезли. Я поставил леечку на стол и уставился на пламя горелки, наблюдая знакомую картину. Сначала на дне, а потом и на стенках колбы начали образовываться маленькие пузырьки. Вот они начали увеличиваться и отрываться, всплывая вверх. Прошло еще немного времени и жидкость в колбе, закипев, начала весело булькать.
— Андрей, — негромко позвал меня Роберт Карлович. — Посмотрите на другую горелку!
Я перевел взгляд на соседний стол. Вторая колба вела себя точно так же, как первая. В ней бурлила, кипя, бесцветная жидкость. Отличие было только в одном — пламени над горелкой не было, а прекращать кипение колба явно не собиралась.
— Выключите горелку, пожалуйста, — попросил Роберт Карлович.
Я дотянулся до горелки и повернул краник. Вода тут же перестала кипеть. Еще несколько крупных пузырей оторвались от дна колбы, и вода успокоилась. Я быстро повернулся ко второй горелке. Я уже догадывался, что там увижу. Действительно, вода во второй колбе не бурлила, а вела так, как и положено вести себя воде, под которой не горит огонь. Я приблизил ладонь к колбе и ощутил тепло нагретого стекла, после чего вопросительно взглянул на организатора этого представления. Роберт Карлович внимательно смотрел на меня и, очевидно, ждал вопросов.
— Что это за жидкость? — спросил я.
— Вода, обычная вода. Вода из-под крана.
— А в чем заключается фокус? — я постарался, чтобы мой голос звучал спокойно и умеренно заинтересованно. Честно говоря, я не испытывал уверенности, что был свидетелем именно фокуса. Мне начало казаться, что появление шалимара было не случайным. — Это как то связано с ароматами?
— Совершенно верно. Пойдемте, выпьем по чашечке кофе, и я вам постараюсь всё объяснить.
Я проследовал за Робертом Карловичем к двери, ведущей в большой зал, и вошел вслед за ним в туман. Через пару шагов туман рассеялся, и вдали я увидел круглый столик на том же месте, где мы его оставили. Подойдя ближе, я обнаружил, что на краях зеленой скатерти, свисающей почти до самого паркета, действительно есть бахрома и кисточки. Сильно пахло хорошим кофе. На столе стояли высокий белый кофейник, сахарница и пара чашек на блюдцах. Рядом с кофейником возвышалось многоэтажное блюдо, наполненное крохотными ни то печеньями, ни то пирожными, выглядевшими очень привлекательно. Мне показалось, что сквозь аромат кофе, я различаю запах заварного крема и шоколада. Все предметы были явно из одного сервиза. Мне всегда нравилась фарфоровая посуда без узоров. А эта была, вдобавок, матовой, без глазури. Кажется, такой материал называется бисквит.