Как и договаривались, шофер высадил меня в двух кварталах от банка. Я включил мобильник, позвонил Роберту Карловичу и, убедившись, что он в банке, сказал, что буду через пять минут. Пройдя мимо шлагбаума, я сразу обратил внимание на десяток охранников, равномерно распределившихся по двору и внимательно следящих за мной, потом увидел Роберта Карловича, стоявшего у дверцы, в которую мы в прошлый раз заходили. Лицо наставника как всегда было очень серьезным. Я приветственно помахал рукой и двинулся по направлению к нему. Ответного жеста я не дождался, Роберт Карлович просто молча ждал, когда я приближусь. Мы пожали друг другу руки, он спросил: «Всё в порядке?» и больше не произнес ни слова, пока мы не очутились в лаборатории. Там мы расположились в двух креслах у ближайшего стола, где нас уже ожидал кофейник с двумя чашками, и я, не спрашивая разрешения, закурил. Откуда-то передо мной появилась пепельница, в которую я аккуратно успел два раза стряхнуть пепел, пока Роберт Карлович не произнес: «Ну, рассказывайте, Андрей. Где были, что видели?».
Я, стараясь говорить коротко, начал рассказывать, где был и что видел. Судя по всему, Роберта Карловича устраивали ритм и порядок моего изложения. Во время моего доклада большую часть времени он разглядывал свои ногти, иногда бросал короткий взгляд на меня, а перебил всего три раза. В первый раз после того, как я сказал, что инсайдер, лазутчик Петрова, с неправедно нажитыми деньгами находится где-то за границей в полной безопасности, Роберт Карлович иронически прокомментировал: «Ну, это вряд ли». Чуть позднее мне были заданы два вопроса. На первый из них я не смог ответить — про человека медведей в окружении Роберта Карловича — не запомнил ли я каких-либо подробностей. Второй вопрос почему-то касался самочувствия Петрова. Я заверил, что Петров чувствует себя настолько хорошо, насколько может чувствовать себя человек в его возрасте, отметив, что к моменту нашего расставания он выглядел бодрее, чем в начале.
После завершения отчета Роберт Карлович попросил мой мобильник, повертел его в руках и, ни слова не говоря, положил себе в карман пиджака. Понимая, что мобильный — прекрасный маячок для медведей, я не стал возражать против такой бесцеремонности. Роберт Карлович задумчиво побарабанил пальцами по столу и сказал, что скоро придет и удалился, оставив меня наедине с пепельницей и кофейником. Вернувшись минут через пятнадцать, он отдал мне телефон и сообщил, что к вопросу моей безопасности подключены нужные силы, и я могу об этом больше не беспокоиться. Потом Роберт Карлович с видимым неудовольствием признался, что в словах Петрова о вероятных планах медведей касательно меня, истины гораздо больше, чем хотелось бы, и зачем-то попросил не держать зла на старого похитителя. Я высказал заверение в абсолютно лояльном своём отношении к Петрову и удостоился пристального взгляда.
— Роберт Карлович, — поинтересовался я, — а кто он такой, Петров, чем он занимается?
— Правит, — непонятно ответил Роберт Карлович. — Правит мудро и справедливо.
Мне показалось, что в ответе прозвучала ирония, и я вопросительно посмотрел на собеседника, ожидая комментариев.
— Думаю, что я имею представление лишь о небольшой части его интересов, как в бизнесе, так и в политике, — Роберт Карлович решился более полно ответить на мой вопрос, — но человек он крайне серьезный. Несколько лет назад у моего банка были очень большие проблемы, которые я не смог решить ни с помощью денег, ни с помощью связей. Я обратился к Петрову, и через пару дней всё было улажено. Никакой платы за это он с меня не попросил.
— Кстати, Андрей, вы с ним перешли на «ты»?
— Да, было дело, — признался я. — А это что — обычная практика?
— Я бы не сказал, — поджал губы Роберт Карлович. — Однако, похожие прецеденты мне известны.
— Петров предположил, что вы среди своего окружения единственный, кто имеет представление о секвенциях. Это правда? — поинтересовался я.
— В общем да. Правда, — признал Роберт Карлович.
Потом я задал вопрос про то, как Роберт Карлович относится к идее Петрова об объединении всех знатоков секвенций в некую организацию. Ответ я получил в форме дружеского совета. Совет заключался в том, что не стоит мне ввязываться в это дело, пока у меня не сложится личного мнения по большинству вопросов, связанных с секвенциями.
— А сейчас у вас, Андрей, слишком мало данных, чтобы иметь об этом сколько-нибудь обоснованное мнение. Вам нужно многое узнать, а для этого придется много учиться. И обучение мы начнем прямо сейчас, — заключил он. А еще через миг учтиво добавил: — Если вы не возражаете, конечно.