— Дик, кажется, мы прославились? — не прекращая улыбаться, спросил Ханада. — Ты уверен, что это было необходимо?
— Уверяю тебя, это именно так, — подтвердил Петров. — Я предупреждал, что это вполне может состояться в ближайшее время.
— А почему именно Швейцария? — полюбопытствовал Ханада.
— Пришлось действовать очень быстро, а там всё было подготовлено, — ответил Петров и поинтересовался, — а у тебя против Швейцарии есть какие-то предубеждения?
Господин Ханада улыбкой и жестами дал понять, что Швейцария славная страна, и выбор Петрова просто безупречен.
Потом Ханада залез в нагрудный карман своего пиджака, достал оттуда небольшую карточку, размером похожую на визитную, и приблизил к камере. Я подумал, что это, наверное, дисконтная карточка сети бензоколонок. Зеленая эмблема, изображенная на карточке, мне была хорошо известна. Её можно было встретить на заправочных станциях, как в Москве, так и в других странах, где я побывал в последнее время. Я не утверждаю, что я видел такие заправки именно в Индии или в Чехии, но в том, что они мне встречались за границей, не сомневаюсь.
Продемонстрировав карточку, господин Ханада быстро вернул ее в карман и спросил:
— Среди нас кто-нибудь их защищает?
— Вроде бы, нет. Подожди секундочку, — Петров быстро защелкал клавишами. — Нет. Никто. У тебя какие-то идеи, связанные с этой достойной фирмой?
— Есть кой-какие, — признался японец. — Хотелось бы немного пощипать им перышки.
— Ощипать? Догола? — уточнил Петров.
— Ни в коем случае, — замахал руками господин Ханада. — Буквально чуть-чуть. Может быть, падение акций, процентов на десять, не больше.
— У нас, как ты знаешь, не принято спрашивать, зачем тебе это нужно, — задумчиво сказал Петров.
— И не спрашивай, — обрадовался Ханада, — зачем тебе это знать?
Петров еще немного пощелкал клавишами и поднял лицо к большому экрану:
— Давай перейдем к технической стороне вопроса. У тебя конкретные идеи или пожелания имеются?
— Нет, Дик. Для меня важен лишь результат.
— Боюсь, дружище Ханада, что сейчас не очень хороший момент для таких мероприятий. У медведей сейчас не самое благостное душевное состояние. Не хотелось бы их провоцировать лишний раз, — озабоченно сказал Петров. — Я бы попросил тебя немного повременить.
В глазах Ханады-сана мелькнуло что-то вроде раздражения. Мне это было явственно видно, поскольку большой экран отчетливо показывал каждую черточку физиономии японца. Через мгновение я понял, что ошибался. Лик восточного друга Петрова выражал лишь приветливость, почтительность и дружелюбие.
— Мой друг Дик, конечно, помнит, что пока он всего лишь выполняет важную роль временного прокуратора Секвенториума? — глаза Ханады выражали безграничное почтение к временному прокуратору, — и нам всем предстоит очень большая работа, чтобы постоянную должность занял по-настоящему достойный человек.
Я взглянул на Петрова. С изумлением увидел, что он улыбается, догадался, что он улыбается уже довольно давно, и отметил, что по искренности эта улыбка вполне может соперничать с улыбкой японца. Ожидая ответной реплики Петрова, я успел порадоваться, что он не числит меня в своих врагах.
— Ханада, — я видел, что Петров всеми силами пытается придать своему рычащему голосу дружеское звучание и доброжелательность, — я всегда старался помогать тебе, своему старому другу. До сих пор мне это удавалось. Уверен, что и этот раз не станет исключением.
К этому моменту я уже подошел к креслу Петрова и встал у него за спиной. Ханада-сан меня обнаружил и удивленно спросил:
— Кто это?
Петров медленно повернул голову ко мне, и его лицо выразило явное неудовольствие. Потом он повернулся к экрану и коротко ответил:
— Траутман.
За этим последовало неожиданное. Господин Ханада вскочил, при этом на нашем огромном экране отобразилась средняя пуговица его пиджака. Потом Ханада-сан почтительно поклонился — камера показала его макушку с безупречным, но редковатым пробором. После этого японец, сообразив, что мы не всегда наблюдаем именно те части его тела, которые он бы хотел продемонстрировать, немного присел и проговорил, глядя прямо в камеру:
— Господин Траутман, я восхищаюсь вашим мужеством. Примите мое почтение.