— Дорвался, старый абстинент — неодобрительно заметил я, — сейчас по-быстрому допьешь бутылку и поедешь к девкам?
— Траутман, — осуждающе прогудел Петров, — какие девки? Я же женатый человек, у меня молодая красавица жена.
— Интересно, а как ты собираешься объяснить красавице жене, что тощий молокосос и престарелый муж — одно и то же лицо?
— Но ты же меня признал? — рассудительно возразил молокосос.
— А как ты планируешь вступить во владение своим многочисленным имуществом? — боюсь, что в моем голосе ехидство было выражено довольно отчетливо, — ты уверен, что тебя пустят на порог собственного дома?
— Не волнуйся, Траутман. Кое-какой опыт по этой части у меня есть.
Я не сразу понял, что имеет в виду Петров. А когда, наконец, сообразил, все предыдущие чудеса начали казаться довольно незначительными.
— Ты хочешь сказать, что проделываешь этот фокус не в первый раз?
— Ну, не именно этот фокус, — Петров с удовольствием разжевал и проглотил еще одну маслину. — Конкретно этот фокус можно будет повторить лет примерно через шестьсот. Есть основания полагать, что у нашей секвенции именно такой период безразличия.
— Подожди, я правильно понимаю, что медведям эту секвенцию подбросил именно ты?
— А кто же еще? Я и подбросил.
— А зачем, для чего ты привлек к этому медведей? Чего ты не мог бы выполнить сам, без их помощи?
— Во-первых, в секвенции, как ты заметил, принимают участие четыре граспéссы. Причем одна из них должна добровольно принести себя в жертву. Кроме того, у меня не было драконьей крови, а у них была.
— А откуда ты узнал, что у медведей есть драконья кровь?
— Мне об этом сказала Ирина в тот день, когда ты приносил своё жульническое нерушимое обещание о неучастии в секвенциях заморозки.
— Интересно, откуда медведи узнали о том, что тебе нужна драконья кровь?
— Мне удалось навести их на ложную мысль, что единственной целью создания Секвенториума было собрать рецепты всех буллов, чтобы отыскать среди них рецепт драконьей крови.
— А разве это было не так?
— Траутман, — осуждающе пробасил Петров, — не так я прост. Уверяю тебя, это была вовсе не единственная цель, а, всего лишь, одна из многих.
— А чем ты расплатился с медведями за кровь дракона?
— Тобой, — без тени смущения объяснил Петров. — Я им сдал тебя. Кроме того, я им рассказал, что твое нерушимое обещание было фальшивкой. Разумеется, они были уверены в этом и без меня, но им было неизвестно, что я об этом знаю. В результате, мой вероломный поступок убедил их в искренности моих намерений.
— Ты, Петров, кажется, забыл упомянуть, что пообещал им принять участие в секвенции заморозки, — уточнил я.
— Ничего подобного. Медведи понятия не имели, зачем мне драконья кровь. А описание секвенции заморозки они получили в специальной редакции, где про драконью кровь не было ни слова.
— И кто же этот рецепт для медведей редактировал? — раздумчиво протянул я. Кажется, именно такие вопросы носят название риторических.
— Интересно, почему тебе, старина Петров, нужно было выполнить именно эту секвенцию? Почему ты не воспользовался той, что применял ранее?
— Те, что я применял ранее, в настоящее время отдыхают и набираются сил. К сожалению, использовать повторно их можно будет еще не скоро. Но ведь мы никуда не спешим, можем немного подождать, правда?
— Ты сказал «те»? Их было несколько? Интересно, а сколько тебе лет, мой старый вероломный друг?
— Насчет вероломного, ты это зря, — серьезно сказал Петров. — Риска для тебя не было почти никакого. А что до моего возраста, то джентльмен не должен задавать таких вопросов другому джентльмену, — Петрову в голову пришла забавная мысль, и следующую фразу он прорычал уже сквозь смех. — Лет через двести ты сам поймешь, как неприятно отвечать на такие вопросы!
Петров быстро справился с неуместной веселостью и поинтересовался:
— Тебе не кажется, что твоя подружка несколько подурнела за последние полчаса?
— Смерть никого не красит, — пожал я плечами. Я уже понял, что Ирина с самого начала старалась использовать меня в своих целях, но замечание Петрова мне было неприятно.
— Еще не дошло до тебя, Траутман? — в голосе Петрова зазвучала настоящая злость. — Существуют секвенции, после выполнения которых, соседская Жучка будет тебе казаться самой желанной женщиной.
Я почувствовал, что к моей антипатии к Ирине добавилось отвращение. Странно, но к Петрову, сыгравшему не последнюю роль в недавних событиях, я неприязни совсем не испытывал.