Ночь 6 – утро 7 марта 2 года. Джунгли у запретной зоны
— Мы не уйдем, — подумав, прокомментировала Света. — Если бы идея была реальной — одно дело, а вот так, сломя голову, бросаться в море никто не захочет. — Согласен, — поддержал её Илья. — Думаю, эту же запись надо переслать и остальному внутреннему кругу. А ещё я буду настаивать, чтобы до неё допустили наших врачей. — Думаешь, они смогут помочь йети? — с сомнением покачала головой я. — Уверен, что она будет полезна врачам... а что до прочего — там увидим. Поскольку остальное правительство не возражало против предложения разрешить посвящённым пользоваться полученными записями, я переслала информацию Россу. А потом мы приступили к обсуждению. Все сошлись во мнении, что бросать насиженные места и пускаться в новое путешествие — не выход. — Тем более, даже если нам удастся пересечь море, не факт, что там окажется лучше, — заметил волгорец. — Думаю, мы должны передать предложение всем, кто рядом — и пусть сами думают. Но сомневаюсь, что кто-то решит уйти. — И что успеет, если решит, — добавил Илья. — До заката осталось три дня, потом будет не до походов. А если кто-то пойдёт, то ему ещё все время делать остановки и искать прусов придётся. Нет, даже если желающие найдутся, то они не успеют присоединиться. Разве что отплытие задержится. — А я вообще не думаю, что об этом предложении стоит рассказывать остальным свободным, — выразил мнение второй волгорец. — Особенно учитывая, что присоединиться к отплывающим они всё равно не смогут. Я удивилась такому единодушному решению остаться: ведь для людей эта местность действительно очень экстремальная. Но потом поняла, что они просто не хотят рисковать ещё больше. А вот поведение Яны, её прямота и настоятельный совет насторожили всех. — Нет, всё-таки это выглядит так, словно нас гонят, — сказала сатанистка. — Думаю, как раз тут ты ошибаешься, — не согласился Вадим и, выслушав возражение, добавил: — Да, она ведет себя как уверенная в том, что за ней стоит сила. И с готовностью принимает решения, в том числе и за других. Но мы — такие же. — Да ну? — скептически потянул волгорец. — Несколько минут, сейчас покажу, — заверил лидер сатанистов и вскоре переслал нам видеозаписи, на которых фигурировали мы сами. Просмотрев их, мы вынуждено признали правоту Вадима. Когда-то, даже заметив, что показываю себя не лучшим образом по отношению к остальным людям, я всё равно не думала, что это выглядит настолько нагло. Сосредоточившись на том, чтобы не допустить беспорядков, мы слишком мало внимания обратили на внешнюю сторону поведения и, судя по записям, в глазах одиночек выглядим ничуть не лучше, чем Яна — в моих. И тон чаще всего такой же — не предлагающий, а приказной. — Да, возможно, ты прав, — неохотно признал волгорец. — Хотя не думал, что наше поведение настолько схоже. Впрочем, это позволяет надеяться, что и мотивы в чём-то близки — тогда у нас есть шанс ужиться рядом. Но всё равно опасность йети — реальная угроза. В результате правительство пришло к согласию, что мне следует задержаться и выяснить о местных как можно больше. А ещё убедиться, что слова Яны насчёт окончания войны — правда. Стоило закончиться главному совету, как позвонил Росс. — Ты должна вступить в контакт с Homo oculeus и проследить за ними до самого отплытия. И разузнать, как они жили до этого, — сходу начал он. — Зачем? — удивилась я. — Затем, — недовольно отрезал зеленокожий, но потом пояснил: — Судя по всему, они болеют гораздо чаще и серьёзнее, чем свободные. Хотя вчера и у Нади погиб один пациент. Но все равно — пока только один, по сравнению с ними это ничто. А я даже не представляю, в чём может быть причина такой сильной разницы. Пока единственные отличия, которые вижу, это наличие лекарств и защитного костюма. Но ведь глупо предполагать, что лекарства или защита провоцируют заболевания и ослабляют организм. Репеллент тоже не аргумент — во-первых, у местных его роль выполняют защитные костюмы, а во-вторых — он и сам вредный. Значит, мы что-то упустили. То, что пока позволяет держаться нашим людям. Чтобы не совершить ошибку и не попасть в такую же ситуацию, нам надо выяснить, что конкретно помогает нам продержаться. Росс попросил как можно больше внимания обращать даже на самые незначительные мелочи — вдруг причина в одной из них. — Реальный факт в том, что у нас есть уже как минимум три случая, когда люди поправлялись от той же болезни, от которой местные без лекарств умирали. А вот хоть глистами накорми, не верю, что мы настолько здоровей и выносливей. Скорее, есть нечто особенное в образе жизни. Я пообещала сделать всё, что смогу, после чего трубку отобрала Лиля и радостно похвасталась, что ей всё-таки удалось продлить срок хранения и использования репеллента — аж на двое суток. Причём даже сейчас, когда вокруг всё жрёт чёрная пыль. И хотя мазаться приходится гораздо чаще, чем раз в два дня (видимо, потому, что вещество испаряется с кожи), но уже не восемь-десять, а всего три-четыре раза в сутки. — Илья на себе испытал, — добавила она. — А потом и я. Гораздо удобнее, чем раньше. Но главное — мы наконец поняли, в какую сторону копать. А значит, есть шанс достичь лучшего эффекта. Хотя рецепт получился сложный: чуть технологию нарушишь — и всё зря. Это вам не пот разводить. Я искренне поздравила подругу с успехом, отключилась и горестно вздохнула. Быстрее бы всё это кончилось и удалось вернуться к изучению природы. Может, тоже бы что полезное нашла. Например, таинственного строителя устойчивых к действию чёрной пыли мелких ловушек — как его ни выслеживали, загадочный мастер остался неуловимым. И ни разу не приходил к обнаруженной нами ловушке. Хотя и в этом путешествии немалая польза: всё равно с сородичами в контакт вступить было надо и о детях узнать — тоже. Подумав, позвонила Марку, благо Вадим снабдил его телефоном (скорее всего, чтобы было удобнее следить), и поинтересовалась, как он уживался со своим сородичем. К моему удивлению, оборотень долго не хотел говорить на предложенную тему. Но потом всё же согласился. Историю он поведал страшную. Марка и Оборотня высадили рядом. Буквально через минуту после того, как мужчины пришли в сознание, их охватила непреодолимая ярость и они сцепились в драке. К счастью, в припадке бешенства ни один не додумался вооружиться — в ход шли зубы и ногти. Оба нанесли друг другу множество очень неприятных, но всё же не смертельно опасных ран. Оборотень оказался сильнее. Когда Марк начал ослабевать от потери крови, ярость спала, появился страх и мужчина сбежал. Несколько дней скрывался далеко в лесу, отлёживаясь и дивясь на собственную несдержанность, а когда раны поджили, решил вернуться и забрать свои вещи. Но, когда мужчины увидели друг друга, ими снова завладела ярость и они опять бросились в драку, которая закончилась точно так же, как и первая. Через некоторое время ещё травмированного проигравшего отыскал Оборотень. Увидев, крикнул, что пришёл извиниться и принёс имущество раненого. Но стоило подойти ближе, как разум обоих снова отключился и конфликт вспыхнул вновь. С тех пор они старались держаться как можно дальше друг от друга — не просто за пределами видимости, но и там, где уже не чувствуется запах невольного соперника. А информацию и вещи передавали через третье лицо — сначала оборотницу, а потом — Тёмную. Лишь изредка всё же приходилось общаться лично, но в этом случае мужчины проступали следующим образом: останавливались в пределах слышимости и перекрикивались, одновременно изо всех сил вцепляясь в дерево — чтобы легче удавалось справиться с периодическими приступами ярости. Но даже такой контакт не мог длиться дольше четверти часа — после этого инстинкты брали вверх и, если мужчины не успевали разбежаться, начиналась драка. Поблагодарив и, для честного обмена, рассказав Марку то, что удалось узнать об особенностях местных оборотней, я попрощалась. По всему выходит, что и там отношения складывались аналогично (только с поправкой в худшую сторону). А значит, если бы Марк и Оборотень не разбежались бы за малое время на достаточное расстояние или контактировали бы чаще, то один из них быстро превратился бы в мохнатого и стерильного. Им просто повезло. Хотя это смотря с какой стороны посмотреть... Яна вернулась только утром. К этому времени я успела обдумать линию поведения и принять решение. — Прости, что гоняла, у меня уже был телефон, но хотелось обдумать всё, что ты сказала, — сходу сообщила я. — Но аппарат дай, разблокирую, чтобы вы смогли пользоваться. — Без обид, — усмехнувшись, бросила оборотница. — Я ведь тоже предложила принести аппарат в том числе и для того, чтобы сбегать посоветоваться. Нам рассказывали, что у приходящей с человеком йети был свой сотовый. — Вообще-то он не мой, а Вадима, но он дал на долгое пользование, — улыбнулась я. — Хочу поговорить начистоту. Ни я, ни те, с кем я приехала, не можем вам доверять. Впрочем, думаю, что и у вас такая же ситуация. Если мы будем жить рядом — а из наших никто уходить не собирается (и вряд ли кто-то надумает), нам надо научиться хоть как-то взаимодействовать и понимать друг друга. — Согласна, — кивнула Яна. — Что предлагаешь? — Оборот... прости, привычка, — тут же одёрнула я себя. — Йети слишком большая сила, чтобы их не опасаться. Мы боимся, что вы начнёте диктовать свои правила и можете разрушить то, чего нам удалось достичь. Поэтому не хотим выдавать своё настоящее местоположение. — Но я уверена, что оно не в горах, — прокомментировала собеседница. Я пожала плечами. — Верь во что хочешь. Я могу рассказать о том, что и как сложилось у нас, но рассчитываю на взаимность. Потом предлагаю некоторое время общаться по связи. — А если мы гарантируем невмешательство, при условии, что у вас там действительно нет фанатиков, сектантов и власти банд? — Это с какой стороны посмотреть, — вспомнив, как мы сами выглядим со стороны, вздохнула я. — К тому же, мы не знаем, насколько можно верить вашему слову. Так как насчёт первого предложения? Яна согласилась, но предложила позвать ещё нескольких йети, чтобы решение их группы имело силу. — Жаль, что ты одна, — заметила она. — И не можешь говорить за своих. — Могу, — мысленно передёрнувшись, я твёрдо взглянула в глаза женщине. — Я пришла как официальный представитель свободных. И в том числе чтобы узнать, насколько угрожает нам та война, которая, по твоим словам, уже закончилась. К тому же, если понадобится, я могу позвонить своим и включить телефон на громкую связь, чтобы устроить конференцию. — А вот это уже интересно, — потянула Яна. — Да, такое предложение мне нравится. Выяснилось, что ещё несколько оборотней, занимающих высокое положение в иерархии местных, ожидают неподалёку. Одна женщина и семеро мужчин — все стерильные и мохнатые. Впрочем, последнее логично — не стоит рисковать теми, кто сохранил способность размножаться. В результате обмен информацией проходил внизу, на земле. Немного подождав, чтобы и местные смогли устроиться с комфортом и наши приготовились к связи, переключила телефон в режим конференции. Разговор проходил спокойно, без тех эксцессов и конфликтов, которых я опасалась. И местные, и наши старались в любом сомнительном случае сначала уточнить, правильно ли поняли сказанное, а не рубить сплеча. Приятно удивил тот факт, что йети не скрывали, что рассматривали насчёт людей все три варианта и что не считают их вид лучшими из возможных союзников. Истории и того, как и почему мы здесь оказались, разговор почти не касался, как впрочем, и разделения территории. Гораздо больше местных интересовало, какие у нас порядки, правила, какие были неприятные ситуации и сложные решения. Заметив, что Яна заскучала и явно не входит в группу высокопоставленных йети, я подсела к ней поближе и, продолжая прислушиваться к происходящему, начала негромкий разговор. — А вот скажи, почему вы всех людей разом в уродов записали? Неужели других совсем не встречали? — Встречали, — вполголоса ответила Яна. — Но их было немного. А гораздо чаще флюгера попадаются: где теплее, там и они. На таких даже смотреть противно. Что самое плохое — по всем нашим наблюдениям, в противостоянии почти всегда побеждали не нормальные люди, а бандиты. Отсюда можно сделать вывод, что для их вида это характерно. Я помолчала. Сложно аргументировать в такой ситуации. — Погоди, ты говорила, что у вас тоже были преступники. Неужели они не организовывали банд? Собеседница долго молчала, похоже, как и я, прислушиваясь к рассказу Вадима. — Но всё равно, у нас появилась всего одна банда и мы быстро с ней разобрались, — наконец возразила она. — Это может быть простым везением, — вмешалась в диалог вторая женщина. — Ты права, — кивнула она мне. — То, что нам удалось создать нормальное общество, может оказаться случайностью. И в другом месте йети могли проявить себя ничуть не лучше людей и, наоборот, люди — как йети здесь. Хотя я все равно очень хочу побеседовать с вашим мужчиной-йети. Многое из твоего рассказа вызывает вопросы. — Аналогично, — склонила голову я и замолчала, снова прислушиваясь к разговору. Тем временем свободные передали эстафету местным, и йети, в свою очередь, приступили к рассказу. Они тоже мало касались своей истории, но всё равно выяснились интересные детали. В том числе и про то, что одна группа йети когда-то образовала банду, грабящую людей (ведь начального имущества у тех было гораздо больше). Меры, которые йети применили против преступников, да и законы мало отличались от наших. Стерильный мужчина рассказал, что после первых конфликтов йети решили постараться не вмешиваться в дела людей, но строго карали тех из своих, кто совершал противоправные поступки (в том числе и против другого вида), а также — тех людей, кто пытался захватить или повредить йети. И до некоторого времени принцип невмешательства работал: мои сородичи научились держать дистанцию и не задевать людей, а те, в свою очередь, опасались обижать йети. Но чёрная пыль нарушила установившийся баланс. — Мы решили, что не имеем права остаться в стороне в ситуации, когда нормальных людей буквально уничтожают, — сообщил мужчина. — Поэтому вмешались, невзирая на возможные последствия. Заодно он пояснил, что йети не считают бегство людей идеальным выходом — слишком велик риск погибнуть. С другой стороны, лучшего пути они не видят. Конечно есть возможность уйти по берегу, но насколько известно, дальше обстановка для людей не только не улучшается, а ещё ухудшается и шанс выжить становится даже меньше, чем на море. Во всяком случае, люди пришли к такому же выводу. К тому же, оборотни отдали оставшимся в живых людям все вещи бандитов — в результате из плавучих палаток стало возможно составить большой и надёжный плот. И имущество бросать не придётся. — Нет, спасибо, мы уже плавали по пещерам, нам хватило, — со смешком заметил волгорец. — И теперь бросать то, чего удалось достичь ради некого «райского острова» желания нет. Впрочем, йети не возражали, чтобы мы остались, вместо этого поинтересовавшись, как вообще удалось выжить нашим людям, если у них действительно нет лекарств и даже защитных костюмов очень мало. — Нелегко, — жёстко отрезал волгорец. — Вчера первый человек от болезни умер. Я имею в виду, первый из тех, кого мы знаем. — Всё равно по вашим словам получается, что жертв даже меньше, чем у наших людей. Странно это, — покачал головой оборотень. — Когда-то наши потери были гораздо выше, — не согласился Илья. — До отплытия и в начале сплава гибли взрослые, а потом, во время эпидемии, очень много детей умерло. Хотя, если смотреть честно, там выжить было легче и основная угроза исходила от других людей, троллей и пираний. Наверное, мы просто привыкли, приспособились и научились выживать. — Почему бы вам тогда не научить тому же местных людей? — внесла неожиданное предложение стерильная женщина. — Нет! — резко ответила