Вечер 11 – 12 ноября 1 года. Джунгли — селение посвящённых
У огня сидели три обезьяны и поджаривали наколотые на прутья фрукты. Особи того же вида и примерно такого же размера (в полтора раза крупнее человека) часто составляли нам компанию по вечерам у костра в селении. Мы привыкли к их обществу, но близко к огню не подпускали из опасения, что они собираются выполнить работу непрошеных пожарных. Тогда я не задумывалась, но теперь картина предстала в новом свете: а что, если мохнатые обитатели деревьев хотели просто сготовить пищу? Окинув нашу компанию взглядом, самец предупреждающе улыбнулся-оскалился, обнажив чуть выступающие клыки, ухукнул, но отрываться от дела не стал. — Вы уверены, что тут только три разумных вида? — спросила Вера. — По словам Пантеры — да, — кивнула Юля. — Так сказали керели, — пожала плечами я, наблюдая за действиями обезьян. — Не знаешь, как они костёр зажгли? — Нет, когда я их заметила, он уже горел, — ответила геолог. — Животные не пользуются огнём, — добавила она. — Молотоглав пользовался, хотя и не так. Да и другие не боялись, — возразила я. Некоторое время мы молча наблюдали за владельцами стоянки. Наконец Илья не выдержал: — Подождите здесь, а я попытаюсь наладить контакт, — сказал он нам. — А если нападут? — опасливо поинтересовалась Юля. — Наши тоже могли напасть, но ведь не нападали, — возразил химик. — Я буду осторожен. Илья медленно, пригибаясь к земле и глядя куда-то в сторону, направился к огню. Обезьяны заволновались, самец окинул мужчину агрессивным взглядом и рыкнул. Сразу же после этого химик присел на корточки, в такую позу, из которой легко вскочить и убежать, опустил взгляд на мох под ногами и замер. Или поза подействовала успокаивающе, или то, что Илья перестал двигаться, но нападения не последовало. Наоборот, животные быстро успокоились и даже не начали вновь проявлять агрессию, когда мужчина продолжил движение. Когда химик приблизился к самому костру, самец требовательно протянул навстречу руку ладонью вверх. Этот жест выглядел настолько красноречиво, что Илья растеряно улыбнулся и осторожно отошёл обратно в кусты. — У нас ведь осталось несколько плодов? — полуутвердительно поинтересовался он и, прихватив один из них, вновь направился к костру. На сей раз химика ждали, и самец сразу же, без предварительной демонстрации превосходства, потребовал подношение. Вытянул губы трубочкой, осмотрел и обнюхал полученный фрукт, после чего слегка подвинулся, освобождая достаточно места, чтобы Илья смог удобно устроиться у огня, чем тот и не замедлил воспользоваться. Посоветовавшись, мы решили последовать примеру химика, и обезьяны приняли нас в свой круг после такого же ритуала. В результате чего уже через несколько минут мы сидели у костра в тёплой компании местных орангутангов. — Почему ты вёл себя именно так? — поинтересовалась я у Ильи. — Вряд ли они хищники, а значит, поза подчинения могла сработать, — пожал плечами он. А ведь и правда! Когда химик шёл к костру, он наклонился и сгорбился, преуменьшая свои размеры, а потом и вовсе присел, будто перед старшим. По крайней мере, на Земле, такое поведение встречается у большинства видов животных и символизируют подчинение, отсутствие угрозы нападения или вызова. О том же самом, то есть миролюбии, говорит и отведённый в сторону взгляд. У многих зверей и птиц в моём прошлом мире такая поза снимает ответную агрессию, чем, похоже, и воспользовался Илья. — Неужели тебя совсем не задевает то, что при этом ты показываешь себя даже слабее, чем есть, и занимаешь подчинённое положение? — не удержалась я от ещё одного вопроса. — Ничуть. Мне без разницы, будут они считать меня выше или ниже их, лишь бы не нападали, — усмехнулся химик. Поужинав, обезьяны ещё немного посидели и, только убедившись, что всё догорело и огонь потух, полезли на деревья. — Я знаю, что сделаю, когда мы вернёмся, — восторженно глядя им вслед, сказал Илья. — Представляете, какие лица будут у остальных, когда они увидят жарящих шашлык обезьян? — Вряд ли менее удивлённые, чем у нас, — рассмеялась Вера. Когда остальные укрылись в шалаше, я залезла на дерево и на скорую руку соорудила примитивное гнездо из веток. Но сон не шёл. Хотя я возразила геологу, но, в глубине души, признаю её правоту: как минимум странно, что животные так запросто пользуются огнём. Уже в самом начале новой жизни мне встречались кабаны, без страха работающие с огнём, а теперь ещё и молотоглавы, орангутанги и мало ли кто, кроме них. Странно. Создаётся полное впечатление, что здесь животные воспринимают огонь не как бедствие или опасность, а как прозу жизни, приятную или неприятную, но привычную и достаточно частую. К тому же, за всё путешествие мы ни разу не видели не только пожаров, но и выгоревшую местность, что в норме при повышенном содержании кислорода в атмосфере вряд ли возможно. Напрашивается вывод, что местная природа научилась справляться с огнём, как минимум, не допуская его распространения. И не сейчас, а уже давно. Настолько давно, что животные приспособились использовать огонь в своих целях не хуже, чем на Земле использовали камни и палки-копалки. Если это действительно так, то сомневаюсь, что костёр отпугнёт опасных животных и, возможно, мы зря поддерживаем его всю ночь. Хотя нет, не зря! Даже если огонь не отпугнёт, в чём я теперь уверена, то его вполне можно использовать в качестве оружия. У меня например, ожоги, полученные здесь, не менее болезненны, чем такие же на Земле. А значит, с помощью огня можно защищаться, даже несмотря на то, что местные животные не испытывают страха перед ним. На следующий день мы двинулись в обратный путь. Джунгли кишели жизнью, но, может, потому, что мы передвигались группой, а может, и из-за простого везения, никого похожего на описания Росса не встретили. Пару раз видели достаточно крупных, чтобы они представляли опасность, длинномордых хищных животных, но их легко удалось обойти стороной. Единственный небольшой конфликт случился, как ни странно, с травоядными, когда на узкой звериной тропе пришлось уступать дорогу семейству оленей: вокруг переплелись такие заросли, что сойти вбок оказалось проблемой, а олени не хотели ждать. Не желая нарываться, мы резво отступили до того места, где можно пролезть, и пропустили раздражённых животных. Наше возвращение ознаменовали радостные вопли и визг Рыси, которая тут же залезла мне на загривок и больше часа отказывалась спускаться на землю, да и потом ходила хвостиком, как привязанная. Даже вечером, когда я ненадолго поднялась в кроны, чтобы набрать фруктов на второй ужин, дочь сначала попыталась закатить истерику, а потом просто-напросто полезла следом. И куда только делась её готовность оставаться с другими посвящёнными? После ужина Илья всё-таки не удержался и устроил представление, изображая из себя старшего самца, то есть требовательно протянув руку в сторону спустившихся к костру знакомых обезьян. И они повели себя почти точно так же, как ранее химик: склонились, преуменьшая себя, а потом принесли небольшие подношения, после чего получили место у огня и приступили к приготовлению пищи. — Я тут подумал, — потянул Игорь, не отрывая взгляда от кушающих животных. — А что, если керели не вымерли, а выродились. Эти, например, вполне могут изменёнными человекозверьми. — Не могут. Скорее уж, твоими родственниками, — резко возразила я. — Почему? — удивился математик. — У них самцы лишь чуть-чуть больше самок, а у нас с Марком разница в разы. К тому же, кисти и стопы немного иначе устроены, особенно у самцов. Но, откровенно говоря, на ваш вырожденный вид они тоже не похожи — строение тела сильно отличается. — Давайте больше не будем их гонять, — неожиданно мягко предложил Сева. — Что нам, огня, что ли, жалко? Даже если это просто животные, то всё равно не самые обычные. Никто не возражал, только зеленокожий отпустил ехидный комментарий в своём стиле: — Рыбаки прикармливают рыбку, а мы — будущих подопытных, — но дальше развить эту тему ему не дал инженер, переведя разговор. — Кстати, есть загадка как раз по твоей части, — радостно объявил он мне. — Веронику я ей уже загрузил. Я вопросительно посмотрела на агронома, и та хмуро кивнула. — И? — Вчера мы закончили моделировать лодку и пошли выбирать подходящее дерево... Ты знаешь, что в лесу растут только или уже слишком большие для нашей цели, или слишком маленькие? — Ну так в чём проблема: выберите молодое дерево из крупных, — пожала плечами я. — В том-то и дело, что их нет! — взмахнув рукой, воскликнул Сева. — Только или маленькие, или совсем большие. — Да быть такого не может! Не из воздуха же крупные деревья берутся? — Я и говорю: это загадка по вашей с Вероникой части, — усмехнулся он. — Вам и флаг в руки. — Надо будет посмотреть. Но уже завтра, — любуясь на ночной лес, кивнула я. — Посмотрите, но не завтра, — возразил Дет. — А завтра будем готовиться к восходу жёлтой луны. Кстати, надо бы дать ей нормальное название. — А чем тебя луна не устраивает? — с любопытством поинтересовалась Юля. — Лун много. — Но такая — одна. Пусть луной будет эта, а другим спутникам дадим другие названия, — предложила астроном. — Она совсем не похожа на Земную луну, — поглядев на звёздное небо, вздохнул Игорь. — Лучше уж Марсом назвать или Аресом, — она несёт с собой разрушения, как настоящий бог войны. — Марс так Марс, Арес так Арес, — не стал возражать Маркус. — По мне хоть как назовите, не поможет. Разве что найдётся ещё один активист навроде Севы, чтобы отбить у всех остальных желание применять устоявшееся название. Давайте спать. Вон, даже обезьяны уже наверх ушли. Подумав, Дет с сожалением признал правоту физика, и мы разошлись на ночлег.
13 – 18 ноября 1 года. Селение посвящённых
На этот раз восход жёлтой луны мы встретили подготовленными, в том числе заранее спрятали вещи и укрепили дома, на случай, если море всё-таки до нас доберётся. Но волны так и не достигли наших нынешних построек, хотя буря длилась двое суток и бушевала почти с такой же силой, как на закате. Но кое-какие неприятности она нам всё-таки принесла. Когда мы ненадолго вышли наружу для того, чтобы собирать упавшие фрукты, на Игоря упал твёрдый плод размером с яблоко и набил ему большой синяк на плече. — Надо будет хотя бы плетёные щиты к закату изготовить, чтобы защититься от таких ситуаций, — сделал вывод из происшествия Сева. — Не надо, мне просто не повезло, — оптимистично отмахнулся математик. — Вон, в прошлый раз никто не пострадал, хотя с деревьев тоже много чего падало. — Это нам повезло, в том, что всё попавшее было мягким, — буркнул инженер. — А если в следующий раз что-то твёрдое попадёт не в плечо, а в чью-то безалаберную голову? Нет, защита однозначно нужна. — Согласен, — кивнул Дет. — Не стоит слишком рисковать. А ещё во время восхода сильные ливни напрочь смыли землю и посадки с грядок вплоть до переплетения корней местных растений, превратив их в неглубокие, до полуметра, ямы. Это сильно расстроило всех естественников, то есть тех, кто вскапывал и ухаживал за грядками и посадками. — И стоило тратить силы на прополку, чтобы получить несколько могильных ям? — возмущался зеленокожий. — Да лучше бы они все сорняками заросли. — В крайнем случае, можно считать, что это была трудотерапия для Росса, — успокаивала я агронома. — Работа с землёй неплохо смягчала его характер. Вероника невесело хмыкнула. — Разве что так. Но всё равно у меня прямо руки опускаются: всё что ни начинали — всё потерпело неудачу. — Согласна, — кивнула Юля. — Здесь очень многое не так, не привычно и не по правилам. Но если не пытаться, то никогда и не получится. — Да, ты права, — но тон агронома выражал только безнадёжную усталость. Пару дней она провела рядом с бывшими грядками и посадками, не реагируя на наши попытки отвлечь её от грустных мыслей. А потом меланхоличное бездействие сменилось бурной деятельностью. — Итак, раз все практические Земные наработки улетают в трубу, будем экспериментировать, — заявила Вероника с утра пораньше, едва остальные успели открыть глаза. — Пантера, чтобы к обеду у нас были ягоды лиан, для проверки четвёртой папортофельной теории. Ещё нам нужны клубни папортошки и плоды репеллентных кустов — серебристых леших. — А лешие тут при чем? — не понял Игорь. — Я их так назвала, — безапелляционно сказала агроном. — И они будут так называться — им подходит. К ним в гости всё зверьё собирается, а листья с серебристым пушком. Но это детали. Дальше. Росс, мы с тобой сейчас отправляемся готовить землю под посадки, — зеленокожий с демонстративным стоном упал на мох. — Тебе ям мало? — Хватает, — яростно сверкнула оранжевыми глазами чернокожая Вероника. — Теперь сажать будем другим способом, причём не одним, и посмотрим, вырастет ли ещё что-то, кроме могил. А потом займёмся клетками и загонами. Тут кто-то всё время жалуется, что не дают позаниматься медициной, — она выразительно кивнула в сторону Росса. — Но пока негде и неизвестно, как содержать подопытных, ты ничего и не сможешь сделать. Так что будем учиться ухаживать и разводить животных. Лучше всего тех, которые могут быть не только лабораторными, но и сельскохозяйственными. Но, разумеется, можешь завести и десяток крыс или мышей, — милостиво разрешила агроном и задумчиво поглядела на наши ошалевшие лица. — Ну что не так? — Ты не форсируешь? — осторожно спросила я. — Я же не на сегодня всё это запланировала, — усмехнулась она. — Просто решила, что нельзя сдаваться, вот и вывалила все идеи скопом. — Ну тогда ладно. — Поддерживаю и готова трудиться на огородах, — неожиданно вмешалась в разговор Лиля. — А я протестую, — заявил зеленокожий, сразу же переключая внимание на себя. — Я вообще не понимаю, зачем нам, собственно, эти грядки? Сил на них уходит куда больше, чем на собирательство, а толку никакого. В лесу легко набрать чего и сколько душе угодно. Поэтому нам это твоё сельское хозяйство и даром не нужно, — обратился он к Веронике. — Это сейчас не нужно, — слегка обиделась она. — А что лет через сто будет? — Тогда бы и подумали, — легкомысленно пожал плечами Росс. — Лентяй, — припечатала агроном. — Окультуривать надо начинать как можно раньше, чтобы потом уже сортовые растения и породистые животные были. Или, хотя бы, разработанная агротехника. — Ну, вы как знаете, а я больше на грядки не пойду, — отрезал зеленокожий. — В строительстве загонов и уходе за животными принимать участие согласен, но не в бесполезном ковырянии в земле. По крайней мере, пока не будет хоть каких-то доказательств, что мой труд не напрасен. И вообще, во время эпидемии съели моих подопытных, так что свойства красного мха всё ещё не проверены, а он, между прочим, здесь растёт. Так что я займусь-таки медициной. И Надя с Пантерой — тоже, — с нажимом добавил он. — Нет, спасибо, я ей уже по горло назанималась, — категорично возразила я. — Вокруг рай для биолога и натуралиста! — Предательница. Надя? — Росс вопросительно поднял бровь. — Я и с огородом, и с лекарствами работать буду, — с готовностью кивнула терапевт. — И про меня не забудьте, — напомнила о себе Лиля. — С сегодняшнего дня я перехожу в естественники. — С чего это вдруг? — удивилась Вера. — Вроде ты раньше особого желания не выказывала. — Всё просто, — усмехнулась та. — Думаю, если я займусь поисками способов сохранить свойства пота на длительное время, правильно будет перейти в этот отдел. К тому же, не помешало бы поискать способ как-то защититься от вредных веществ в репелленте. Действительно, несмотря на то, что при применении в сильно разбавленном виде сначала никакой негативной реакции на мой и прусовский пот не наблюдалось, сейчас уже почти все посвящённые страдали кожной экземой. Пока слабой, но кто сказал, что со временем реакция не будет усиливаться? Я с симпатией посмотрела на соседку: как-никак, она собирается взвалить на свои плечи одну из сложных, но необходимых задач. — Кстати, а кто-нибудь ещё заметил, что сейчас репеллент помогает хуже, чем когда мы только начали им пользоваться? — спросила Надя. — И насколько хуже стало? — насторожилась я. — Пока не сильно, но сейчас даже сразу после обработки отдельные мухи кусаются, а раньше такого не было. — Я заметила, — согласилась Юля. — Может, насекомые привыкли? — Если бы всё так просто было, Пантеру бы тоже уже кусать начали, — не согласился химик. — У меня есть кое-какое предположение, но оно мне очень не нравится, потому не хочу говорить, не подтвердив. Впрочем, не думаю, что проверка займёт много времени, — с этими словами Илья задумчиво посмотрел в сторону «могильных» ям. — Наверное, прямо сегодня это и сделаю. — Вот и хорошо, — кивнул зеленокожий. — Кстати, народ, на всякий случай: вы вот в эту сторону не ходите, ладно? — предупредил он и, не дожидаясь закономерного вопроса, продолжил: — Мы с Севой там ловушку на людоеда делаем. — Росс с Севой, пока вас не было, спелись, как закадычные друзья, — пожаловалась Вероника. — Просто мы оба согласны, что не стоит ждать, пока он всё-таки кого-то съест прежде, чем решим принимать меры, — улыбнулся инженер. — Поэтому лодка временно откладывается. После того, как охотники ушли, Илья принялся покрывать одну из ям жердями и заваливать сеном, оставив только небольшое, но достаточное, чтобы залезть, отверстие. — Хочу попробовать пройтись без репеллента, — поделился он с нами. — Но при этом нет желания кормить гнус всё время, пока его действие кончается, поэтому нужна другая защита. Вот и строю убежище, чтобы пролежать в нём, пока действие репеллента гарантированно не кончится, и только потом вылезти. — А зачем? — недоумённо пожала плечами Юля. — И так ясно, что без репеллента кусают. — Вот и увидим, — уклончиво ответил химик. Закончив сооружать мухоубежище, он отобрал у Игоря компьютер под тем предлогом, что лежать в яме без дела — скучно и залез внутрь, попросив нас получше заткнуть вход. Мы так и сделали, а ещё, под руководством Ильи, поправили и умяли стог, чтобы он лучше защищал, а потом занялись своими делами, изредка окликая добровольно замурованного, чтобы убедиться, что с ним ничего не случилось. Химик ответил не сразу лишь однажды, как выяснилось, задремав, а сидел в яме долго, даже пропустив второй завтрак. — Действие репеллента давно должно было закончиться, — не понимала я. — Все уже дважды после того, как Илья спрятался, смазались, зачем так долго ждать? — Для гарантии, чтобы не пришлось повторять опыт, — объяснил химик из-под земли. Наконец, когда народ пошёл обрабатываться перед обедом, Илья попросил оставить и ему порцию репеллента, на всякий случай, тройную, и, попросив нас не подходить к нему близко, вылез наружу, отряхнулся от травинок и замер, раскинув руки в стороны. — Ну, мухи, я здесь, — сообщил он миру. Насекомые отреагировали быстро, хотя и не мгновенно. Уже через несколько минут химик начал отмахиваться от тех, кого призывал вначале. Но репеллентом пока пользоваться на спешил. Прошло ещё немного времени — и я начала догадываться, что хотел проверить Илья. И если моё подозрение верно — то его предположение подтвердилось. С каждой секундой количество кровососов возрастало, и вскоре начало казаться, что на химика перевернули улей. Илья не выдержал такой атаки и с воплем буквально облился репеллентным раствором, после чего яростно размазал его остатки по коже. Когда мы только приехали сюда, мух тоже было много, но в десятки раз меньше. — Нет, больше я таких экспериментов ставить не буду, — облегчённо вздохнув, когда кровососы потеряли к нему интерес, сказал химик. — По крайней мере, в ближайшую неделю. Поставленный опыт произвёл впечатление не только на меня, но и на всех, кто его видел. — Выходит, не пот стал действовать хуже, а количество мух возросло, — нерадостно кивнула Надя. — И не просто возросло, а сильно, — согласился Илья. — Но всё равно меня-то не кусают, — я задумчиво потрепала ластящуюся Рысь по загривку. — Значит, по идее, репеллент должен действовать, как раньше. — Может, он в разбавленном состоянии не всех отгоняет, а только большую часть, — предположил химик. — Или есть ещё что-то, что мы пока не поняли. — В любом случае, я, кажется, нашла свой стоимостный эквивалент, — радостно заявила Лиля, но внезапно помрачнела. — Народ, вам не кажется, что надо бы проверить, как там другие? — Да надо бы, — сказал Дет. — Вот как только будет на чём, так и сплаваете. Мы помолчали. Слова экономиста навели на мысль. Действительно, кабачёчковый репеллент отгонял гнус гораздо хуже, чем тот, которым посвящённые пользовались сейчас, и если другие люди не нашли ещё какого-то способа защиты, то им приходится очень туго. Невольно констатировала, что мне не безразлична судьба других племён и одиночек даже сейчас, когда мы разбежались. Слишком много времени мы провели вместе, много пережили и хорошего, и плохого. Даже тем, кто вызывал наибольшую антипатию, то есть Тёмной и сатанистам, я бы не пожелала стать жертвами мух. — ...или лишиться единственного преимущества, — в тон моим мыслям трагично пробормотала Лиля себе под нос, но потом резко встряхнула головой. — Как мне ни хочется зажать наше открытие и делать на нём бизнес, — резко, почти агрессивно начала она, — но Илья слишком наглядно продемонстрировал сложившуюся ситуацию. Поэтому я вношу предложение, — экономиста на мгновение перекосило. — Я вношу предложение бесплатно поделиться с другими людьми средством защиты от насекомых, если у них его ещё нет. Потому что, на мой взгляд, наживаться за счёт чужих жизней — преступление. Тем более, что пока срок действия репеллента очень мал, и способа сберечь или продлить его у нас нет. Поэтому, хотя мне и жаль рассказывать про наше открытие, и я сама всегда ратовала за сохранение тайн, но сейчас для этого не лучшее время. Надо рассказать остальным про прусов. И лучше с этим не тянуть. — Поддерживаю! — решительно кивнул Сева. Мы тоже согласились: кто сразу, кто после некоторых колебаний. Действительно, пока репеллент наше единственное преимущество перед другими племенами, но несмотря на это, имеем ли мы моральное право утаивать такие сведения? Кстати, и с постройкой лодки решили не затягивать, ведь чем раньше проведаем остальных, тем больше людей может выжить. А в данной ситуации речь идёт уже не о комфорте, а именно о выживании. То, что показал нам Илья — слишком серьёзная опасность, чтобы её игнорировать. Поэтому Сева с сожалением отложил сооружение ловушки и снова вплотную занялся плавсредством, уже не привередничая и не пытаясь сделать сразу что-то хорошее, а согласившись пока ограничиться чем-нибудь попроще, лишь бы построить побыстрее. — Надеюсь, остальные хоть как-то защититься смогли, — буркнул вечером Илья, протирая гноящиеся заплывшие глаза и почёсывая отёкшее от укусов тело. — Потому что ещё немного — и меня бы в буквальном смысле съели заживо.