Приложение, как уже говорилось, должно служить сравнительным произведением между первой и второй книгой. Эти параллели я провожу во многих главах, используя схему первой части. Думаю, что этот способ наблюдений ведет ко многим интересным мыслям и познаниям. Кроме того, он подготавливает нас к несколько рискованному, но необходимому взгляду в будущее, без которого нельзя было бы добиться полной гибкости представления. Только в этом случае можно судить о XIX веке объективно и видеть его, так сказать, с высоты птичьего полета, что приведет к завершению мою задачу.
Это в высшей степени простой замысел. Речь идет о проекте, исполнения которого я, видимо, не увижу, но я должен упомянуть о нем здесь, так как он значительно повлиял на форму настоящей книги.
Анонимные силы
В общем введении я хочу затронуть некоторые принципиальные моменты, чтобы в дальнейшем не отвлекаться в неподходящем месте на теоретические рассуждения.
Почти все люди по своей природе «почитатели героев». Против этого здорового инстинкта нельзя ничего возразить. Во–первых, упрощение есть потребность человеческого духа, мы непроизвольно вместо многих имен, которые были носителями какого–то движения, ставим одно–единственное имя. Далее, личность — это что–то данное, индивидуальное, имеющее границы, в то время как все, что лежит за этими границами, уже абстракция и обозначает понятие неопределенного объема. Историю столетия можно было бы составить из одних имен, но не знаю, не пригоден ли другой способ для выражения по–настоящему главного. Бросается в глаза, как мало отдельные индивидуальности отличаются друг от друга в общем. Люди образуют внутри различных расовых индивидуальностей атомистическую, но тем не менее очень гомогенную массу. Если бы великий дух склонился со звездной высоты к нашей Земле и смог бы рассмотреть не только наши тела, но и наши души, то ему наверняка показалось бы наше человечество таким же однообразным, каким нам кажется муравейник: вероятно, он различит воинов, рабочих, лентяев и монархов, он заметит, что одни бегут сюда, а другие туда, но в общем и целом у него сложится впечатление, что все индивидуумы подчиняются и должны подчиняться одному общему, безличному импульсу. Не только произволу, но даже влиянию великих личностей поставлены очень узкие рамки. Все большие и продолжительные перевороты в жизни общества происходили «слепо». Выдающаяся личность, например Наполеон, может ввести в заблуждение, но при ближайшем рассмотрении эта личность оказывается слепо действующим фатумом. Возможность ее появления обусловлена предыдущими событиями: без Ришелье, без Людовика XIV, без Людовика XV, без Вольтера и Руссо, без Французской революции не было бы Наполеона! Кроме того, жизнь такого человека тесно срастается с национальным характером народа, с его качествами, с его ошибками: без французского народа не было бы Наполеона! Деятельность этого полководца направлена прежде всего вовне, и здесь мы должны сказать: если бы не нерешительность Фридриха Вильгельма III, если бы не беспринципность двора Габсбургов, если бы не беспорядки в Испании, если бы не предыдущее преступление против Польши, — не было бы Наполеона! И если мы, чтобы добиться полной ясности по этому пункту, обратимся к жизнеописаниям и к переписке Наполеона, чего он хотел и о чем мечтал, то мы увидим, что ничего из этого он не достиг и канул в единую гомогенную массу, как растворяются облака после грозы, как только «общее» поднялось против господства индивидуального устремления. Наоборот, в течение XIX века произошло основательное, необратимое превращение нашей экономической жизни, переход значительной части имущества нации в новые руки и, кроме того, коренное преобразование международных отношений, а тем самым — людей друг к другу, о чем свидетельствует мировая история, что было вызвано техническими изобретениями в области скоростного транспорта и промышленности, и никто даже не подозревал о значении этих новшеств.
Следует почитать об этом в пятом томе «Немецкой истории» Трейчке. Обесценение земельной собственности, прогрессирующее обеднение крестьянства, подъем промышленности, появление огромной армии пролетариев и вместе с этим нового вида социализма, переворот всех политических отношений — все это следствие изменившихся транспортных условий, и все это, если можно так сказать, произошло анонимно, как при строительстве муравейника, во время которого каждый муравей видит только отдельные зернышки, которые он тащит. То же самое касается и идей: они властно овладевают людьми, они захватывают мысли, как хищная птица свою добычу. Никто не может от них защититься. До тех пор, пока существует такое представление, ничего успешного вне их круга не может совершиться. Кто не способен чувствовать таким образом, обречен на стерилизацию, как бы он ни был талантлив.