Э. Никита, О. Пленков ни разу не сослался на его прямые тексты, хотя кое–какие сочинения Никита в библиографии указаны. Л. Клагесу приписана книга «Нордическая душа», о наибольшем влиянии на нацистов которой знает только наш автор, но не создатель монументальной биографии Клагеса Х.–Е. Шрёдер {Schröder Н.–Е. Ludwig Klages. Die Geschichte seines Lebens. Bd 1–3. Bonn, 1992–1996).
5 Само понятие «европейский консерватизм» весьма неопределенно и коренится во времени, последовавшем за Великой Французской революцией. Но толковать его только как реакцию на это событие, а в последующем на либерализм и ценности индивидуализма, воплощаемые в гражданском обществе, было бы неправомерно, приняв во внимание широчайший разброс идей, уклонов, толков и тенденций внутри консерватизма и то влияние особых национальных условий стран, в которых мы встречаемся с этим движением.
21 Из работ, в какой–то мере проясняющих роль Вены в философском движении Европы конца XIX—начала XX в., назовем: Крафт В. Венский
27 Именно в эти годы самоубийства приобретают столь распространенный характер, что становятся предметом социологических штудий (Э. Дюркгейм тому известнейший пример), и получают в науке признание как важное социальное явление. Его культурные побуждения исследованы куда менее, хотя даже поверхностное обозрение этого аспекта суицида дает любопытные умозаключения. Классический образец — судьба ревностного адепта философии А. Шопенгауэра Филиппа Майнлендера (наст, имя — Батц) (1841–1876). Этот эпизод соединения философии и жизни кратко описан К. Свасьяном, может быть, излишне иронично. См.: Свасьян К. О конце истории философии // Вестник Российского философского общества. 2005. № 4 (36). С. 33–49.
33 Даже не особо искушенному читателю в этом случае припомнится знаменитая книга X. Ортеги–и–Гассета «Восстание масс» (1929), хотя и созданная на границе завершения этой эпохи, но дающая яркую социогуманистическую характеристику эры «массового человека». Но еще ранее этого (1921) почти такую же характеристику дал обществу и культуре польско–американский социолог и культуролог Ф. Знанецкий в своей книге «Упадок западной цивилизации». Сделал он свой анализ в поисках причин кризиса западной цивилизации совершенно независимо от исследований, подобных шпенглеровскому «Закату Европы». Исследование Ф. Знанецкого не претендует на историософскую фундаментальность. Упадок культуры он связывает с разрушением творческих элит под давлением омассовления и деградации социального качества общества (размывание культурных иерархий, потеря творческого импульса элит и способности их к самовоспроизводству, упрочение насильственных техник в осуществлении социальных проектов; проч.). См.: Znaniecki F. Upadek cywilizacji zachodniej. Poznan, 1921. Спустя тридцать лет феномен потери человеческого измерения индивидами, включенными в «толпу»,
74 Даже сам немецкий язык его сочинений подвергся критике в отношении его правильности, что, в общем–то, можно считать проявлением неуместной придирки лингвистического ригориста. См.: Spitzer L. Anti–
96 История этого научного открытия, существенно изменившего современные представления о власти и господстве в социально–политических науках прослежена в: Karlauf Th. Stefan George. Die Entdeckung des Charisma (особенно S. 396–^27). Сам термин не есть изобретение М. Вебера, но его «социологизацией», т. е. преобразованием в точное социологическое понятие с конкретной референцией наука обязана именно ему. Хотя феномен «освященности» определенных социально–политических институтов и производимых ими действий, по всей видимости, извечен, но та тяга к сакрализации традиционно мирского, которая стала проявляться в современном обществе и его культуре, в которых вполне про–
141 Чемберлен имел случай встретиться с Ф. Листом в 1883 г. в Лейпциге. Лист умер спустя почти три года после Вагнера, в 1886 г. Небольшая статья о Вагнере и Листе была им помещена в весьма неподходящем
157 Он нередко посещал Париж, находился в постоянном общении с тамошними вагнерианцами, в организации общества и печатного органа которых принял деятельное участие. Кайзерлинг вспоминал, что собрания на квартире Чемберлена нередко принимали характер чтения новинок французской литературы с пространным комментарием хозяина. Он же советовал своему юному почитателю непременно пожить в Париже— лучший способ преодоления провинциализма и саморазвития. Отвечая на запрос одного из своих корреспондентов о выборе авторов для чтения, Чемберлен между прочих авторов настоятельно советует читать Вольтера и Руссо, ибо они «являются неисчерпаемыми источниками бесед и одновременно лучшей школой стиля, и вкуса, и знания о человеке». Не лишено практического интереса суждение Чемберлена о культуре