Мы лишь в очень приблизительной манере коснулись особенностей той эпохи и того времени, на которые пришлось становление Чемберлена и дух которых он не только впитал, но и, что всего важнее, выразил в ясной однозначности. Он не был простым рупором или «барабанщиком» этих идей, каким какое–то время считал себя Гитлер, еще понимая в начале 20–х годов интеллектуальную пропасть между собой и теоретиками радикального консерватизма.[48] Чемберлен их существенно продвинул вперед, довел некоторые из них до предельной ясности и через них дал свое толкование существенных проблем его современности (философия культуры). В соединении с его неоспоримым литературным даром их выражения они обрели свойство разрушительного духовного снаряда в гуманистической культуре либерализма.
X. С. Чемберлен: становление личности и убеждений
а) Источники сведений
Жизнь Чемберлена стоит того, чтобы к ней присмотреться. Сам он посвятил ей отдельный труд, исполненный в виде писем к разным лицам, к которым, видимо, питал особое доверие и ощущение духовной близости.[49] В них он отобразил различные стороны своего духовного становления и немало места уделил своему родословию. Это и неудивительно — вопрос о крови, родственности и этнических корнях отдельных лиц, племен и народов занимает важное место в его воззрениях. Автобиография в письмах о себе вышла в то время, когда Чемберлен полностью находился в состоянии глубочайшего интеллектуального и вообще духовного кризиса. Надежды на переустройство мира на началах германизма рассеялись, и приходилось мириться со скорбной ситуацией униженности поверженного рейха. Вера в мощь германизма подверглась жесткому испытанию.
Автобиография никак не может считаться полной: Чемберлен сознательно воспроизводил в ней только то, что считал важным для своего интеллектуального становления и достойным доведения до всеобщего сведения, еще и потому, что после ее издания он прожил почти восемь лет, и на них пришлось существенное событие: вновь забрезжил рассвет новой эпохи, в которой заветные мысли быстро стареющего пророка становились знаменем энергично растущего нового движения — национал–социализма. Телесная немощь, быстро наступающая слепота, расстройство душевной жизни уже не сулили никаких умственных и литературных плодов. Оставалось с жадным любопытством и надеждой вслушиваться в многоголосье бурных политических страстей и утешительно сознавать, что зовы тех, кто почитал его своим учителем, становились громче, деяния их дерзостней, напор все стремительней. Как мог, он еще подавал свой слабый голос в их поддержку, для них это было честью, в которой движение все менее нуждалось. Именно эта фаза жизни выпадает из его автобиографических писем. О ней мы знаем из той переписки, которая еще велась им с творцами будущей Германии, из других свидетельств членов оживающего «байройтского кружка» и иных мемуарных источников.
48
Так определил свое место и свою задачу Гитлер в письме к Меллеру ван ден Бруку, почитаемому за глашатая идеи «Третьего рейха», перешедшей к нацистам.