Письма Чемберлена, изданные лишь в малом числе, — чрезвычайно важный источник для прояснения той стороны немецкой жизни и умонастроения консервативно–националистической части ее элиты, в которых вызрели тенденции фашизирующейся Германии. Они также существенны для наших сведений о нем. Приходится сожалеть, что изданы доныне они далеко не полно и фрагментарно.[50]
Особое место среди фрагментарных или маргинальных заметок о Чемберлене тех, кто знал его или был с ним в общении, занимает очерк Германна Кайзерлинга. В пору своего становления, поисков пути к самоопределеню Кайзерлинг встретился с Чемберленом и нашел в нем наставника и проницательного воспитателя, открывшего неофиту философии суть его призвания. Некоторое время между ними были настолько тесные отношения, что Кайзерлинг стал конфидентом весьма интимных обстоятельств семейной жизни четы Чемберленов. И это несмотря на существенную, в 35 лет, разницу возрастов. Кайзерлингу же Чемберлен посвятил свое капитальное исследование о Канте. Но вскоре после 1905 г. наступило быстрое охлаждение отношений, переросшее в отчуждение настолько, что в следующем издании этого же труда посвящение было снято, а в автобиографии Чемберлена содержится только беглое, ничего не значащее упоминание о прежнем душевном друге. Но, приступив в конце 30–х годов и в период войны к фундаментальной проблеме культурфилософского прояснения природы духовности в духе создаваемой им «Философии смысла» (Sinnphilosophie), Кайзерлинг среди многих очерков о своих современниках создал философско–психологический портрет духовно–душевной жизни Чемберлена.[51] Очерк о нем стал основой тех работ, в которых Чемберлен присутствует как необходимый содержательный элемент.[52]
Имеются также «Воспоминания» первой жены X. С. Чемберлена Анны Чемберлен–Хорст, которые исследователи обычно обходят вниманием, находя их малодостоверными и заполненными экзальтацией, рожденной чувством близости к человеку, приобретшему такое значение и влияние в интеллектуальных и политических кругах Германии. Нам они остались недоступными, и посему приходится полагаться на их оценку другими биографами.
Можно еще указать на важность писем и автобиографических заметок таких представителей австро–немецкой культуры, как Рудольф Касснер (1873–1959), княгиня Мария Турн–унд–Таксис (1855–1934), относящихся к венскому периоду жизни Чемберлена, а также представителей «байройтского кружка», центром которого являлись представители «вагнеровского клана»: дети Р. Вагнера и их семьи. Одно время Чемберлен играл в нем важную роль, став идеологом музыкально–философского движения вагнерианства с далеко идущими целями, а после своей женитьбы на дочери маэстро и полноправным вершителем судьбы и интерпретатором его творческого наследия. О Чемберлене неизбежно пишут всегда, когда касаются судеб семейства и потомков Р. Вагнера, но круг источников сведений о нем остается почти таким же, какой указали мы.[53]
б) Происхождение, семья
Чемберлен родился 9 сентября 1855 г.[54] в Портсмуте, крупном английском порту, в семье военно–морского офицера Уильяма Чарльза Чемберлена. Его отец дослужился до чина адмирала и сыновей своих (у Хьюстона было еще двое старших братьев) мыслил пристроить к серьезному делу, достойному мужчин. Для кадрового военного таковым почиталась прежде всего военная служба. Именно на почве определения своего будущего произошло первое жизненное испытание характера подростка, обнаружившего, что его питают силы сопротивления и независимости. Намерения отца столкнулись с еще не определившимися, но явно иной направленности внутренними побуждениями сына. Он был предопределен для иного поприща.
Обращаясь к своему детству, Чемберлен отмечал свою несхожесть с отцом как в физическом, так и в духовном отношении. Ревностный служака не находил времени для семьи, видимо, не был внимателен и к своим детям, воспитание которых было передоверено другим родственникам. Сам Чемберлен отмечал, что отца он видел нечасто, немногие встречи были непродолжительными, а общение вообще не складывалось. Это дало повод его бабушке заметить, что, доведись сыну встретить отца на улице, он едва ли узнал бы родителя. Более всего для Чемберлена имело значение, что через отца он был связан с англо–норманнским антропологическим типом. Отец, что называется, сгорел на службе, отдавая ей по 16 часов в сутки, скончавшись, по всей видимости, от изнурительного усердия в 1878 г. вовсе не старым человеком.
50
Укажем только некоторые издания переписки Чемберлена, отчасти использованной в этом очерке.
51
53
Кроме упомянутой книги Джонатана Кэрра см. также:
54
Мы в указании даты рождения следуем сообщению, приводимому в письме Гансу Вольцогену от 15 сентября 1897 г. См.: