Подрыву авторитета монархии способствовала и сама личность кайзера, человека неуравновешенного, подвластного мании величия и воздействию иных психических комплексов, самоуверенного и имевшего склонность к эффектным демонстрациям. В бисмарковском кружке, даже после смерти «железного канцлера», сформировалась антивильгельмовская клика. Именно она питала Хардена и его журнал шокирующими сведениями о нравах в ближайшем окружении императора и его друзей. Так вспыхнуло дело «Эйленбурга и Мольтке» по подозрению указанных сановников в прискорбных специфических пороках. Разбирательство длилось около трех лет: с 1906 по 1909 г., взбудоражив немецкое общество и бросавшее тень на самого императора.
Харден не удержался от искуса напасть и на семейство Вагнера с подобными же намеками на недостойные наклонности как самого маэстро, так и наследника его дела — Зигфрида. Чемберлен увидел в этом ясное свидетельство политической опасности еврейства, взявшего силу и покусившегося на святая святых немецкого народа и счел борьбу с ним своим первостепенным делом. Он был уверен, что общественное мнение стало формироваться прессой с антинациональными установками и посему возрождающей силы искусства вовсе недостаточно, чтобы противостоять сионистскому заговору против Германии.
Защита достоинства Вагнера и моральной чистоты его дела также стала тем фактором, что способствовал сплочению соратников. Апофеозом его стал брак Чемберлена с дочерью Р. Вагнера и Козимы Евой. Он состоялся 26 декабря 1908 г.[167] Будущая жена уже давно находилась в курсе всех личных, даже интимных, дел Чемберлена. Став секретарем и по сути опекуншей впавшей в немочь матери, она писала под диктовку все многочисленные ее письма Чемберлену и читала ей его ответы. Невозможно себе представить, что брак был освящен искренней и бескорыстной любовью обоих участников союза. Этого не допускал ни их возраст, ни вся история взаимоотношений Чемберлена с кругом байройтцев, приобретших очень деловой и прагматический характер. Тем не менее письма Чемберлена, посвященные бракосочетанию и его чувствам, могут создать впечатление о возвышенном духовном побуждении к нему. Брак дал основание Козиме называть зятя своим сыном уже в более бытовой трактовке этого статуса, в то время как прежде она признавала его «своим духовным сыном», наивно полагая, что определила его мировоззренческие идеалы.
Для Чемберлена она стала «дражайшей мамой». Несколько писем его к Козиме с описанием всей процедуры бракосочетания, свершившегося в Цюрихе, с последующим «медовым месяцем» молодых наполнены такой неестественной эмоциональной красочностью, что трудно поверить в искренность движущих их автора чувств. Так, он говорит о «свершении своей тайной мечты» войти равноправным членом в семью Вагнера, о глубочайшем чувстве, уже давно питавшем его отношение к дочери Козимы и проч. В письме из Неаполя, куда привело молодых свадебное путешествие, он так описывает свои первые любовные переживания: «Райские кущи — приблизительно так мне это чувствуется; полное счастье, полное благоговение, полнота божьей благодати и полная уверенность. И я не заблуждаюсь, если говорю: и Ева переживает подобное...»[168]
Закат жизни
Годы деградации и разложения
Последующие почти двадцать лет были связаны с Байройтом. Он приобретает виллу, устраивает в ней библиотеку, на крыше оборудует обсерваторию. И первые годы жизни протекают более или менее в спокойной работе. Он понимал, что главное свое дело было им совершено. Но оставались еще нереализованные планы. Среди них жила мысль, что «Основания» еще могут быть продолжены. Какие–то материалы на сей счет сохранились. Они отсылают к развитию германизма в его наиболее ярких идеологических формах и носителях. К нему поступали предложения написать историю индийской философии, еще кое–что. Но он имел собственное представление о том, что должен был делать. Все его последующие сочинения, вышедшие до Первой мировой войны, дополняли, конкретизировали или в чем–то частном даже развивали мотивы «Оснований». Не писать он не мог: «демон писательства» не угомонялся. Он пишет небольшие, скорее популярные, очерки на темы арийства. Особого интереса они для понимания развития идей не имеют, да его и не было. Можно только выделить его книги о Канте и о Гёте. С одной стороны, они имеют самостоятельное, монографическое достоинство, но в более широком горизонте, поскольку в суждении Чемберлена оба мыслителя представляются носителями и выразителями важных свойств германского духа, дополняют «Основания». Об этом истолковании Канта и Гёте мы уже говорили.
167
Имеется и иная дата: 27 декабря. С 1906 г. его первый брак с Анной Хорст был прерван.