Выбрать главу

Ситуативно выход монографии о Канте приходился на его памятные даты: годовщины рождения и смерти, широко отме­чавшиеся в Германии.[169] Но ее появление было неизбежно само по себе. Структура монографии была уже описана. Она реализует неизменный принцип достичь понимания дела творческой личности через нее саму, т. е. ее сущностную уни­кальность. Между человеком и всем, что исходит от него, су­ществует не только генетическое отношение, но и иной тип связи: они представляют собой единое целое, органичную це­лостность.[170] И только понимание личности является ключом к постижению ею созданного. Но и эта личность проясняется не сама по себе, а в сравнении с другим, такого же интеллекту­ального и духовного масштаба. Такой подход был применен впервые к Вагнеру, контекстным отображением которого был выбран, как мы говорили, Бетховен. Для Канта контекстом были выбраны гении философии и науки Платон, Гёте, Бруно, Декарт и Леонардо.

Чемберлен уверен, что только теперь Кант стал адекватен эпохе. Наступило время, ради которого он и творил. Миросо­зерцание его должно стать устоем культуры начинающегося будущего. В частности, в кантовской метафизике и натурфило­софии заключена вся современная физика.[171]

Работа о Канте еще относилась к венскому периоду, но уже монография о Гёте выходит за его рамки. Но это только формальный признак, поскольку работа на эту тему началась задолго до этого и продолжалась до момента написания кни­ги. В сущности, она объединила все то, что в разных сочине­ниях и в разное время им было уже сказано о Гёте и гётеанстве. Особенно когда от практической науки Чембер­лен перешел на натурфилософские воззрения. И было нами ранее отреферировано.[172] Особой группой сочинений явля­ются те, в которых Чемберлен предстает с несколько необыч­ной стороны, как теолог. В личном плане он был верующим и довольно ревностно следовал предписаниям протестантиз­ма. По различным замечаниям, переписке мы знаем, что Чем­берлен верил об особом божьем попечительстве о себе. Приступая к занятиям, он призывал его благословение. Из­вестны его общение и переписка с немецкими теологами, особенно со знаменитым А. Гарнаком, также не нашедшим в «Основаниях» ничего, что стоило бы осудить. Чемберлен не был, да никогда и не представлялся теологом.

Но был один пункт, особенно тревоживший его душу, это личность основателя христианства — Иисуса. С учетом того, что значили еврейство и евреи в историко–культурной тео­рии Чемберлена, в культурной и социальной истории и жиз­ни западного мира, еврейское происхождение Иисуса Христа выглядело шокирующей несуразицей. Наш мыслитель еще не допускал мысли, что германизм может базироваться на ле­гендах и мифах древних германцев, что много позже было принято в нацизме. Христианские, в их протестантской ва­риации, основания германской культуры ему представлялись бесспорными.

Устранить это несогласие можно было только через дока­зательство нееврейства Христа и истолкованием приписан­ных ему Евангелием и традицией высказываний, напрочь отсекающим подозрения в еврейском родословии. И Чембер­лен принялся за эту работу. До него опыты в этом же направ­лении предпринимал Поль де Лагард. Но позиция Чемберлена представляется более решительной и последовательной; пе­ред ним встала задача не только опровергнуть еврейство Хри­ста, но и доказать его принадлежность к ариям, а учение — арийством. В своей работе он проявил и изобретательность, и даже казуистичность.[173]

Рождение Христа — водораздел в историческом процессе. Его откровения — это программа арийского обновления куль­туры, точнее — ее настоящее рождение.

Христос, согласно изысканиям «нового теолога», проис­ходил из Галилеи, где евреи, в противоположность другой части Палестины — Иудеи, бывали редко. Поэтому невероят­но, что его родители могли быть иудеями. Да и с точки зрения духа учения Христа оно никоим образом не могло излиться из уст еврея, они представляли два нравственных полюса: Христос — воплощение абсолютного блага и евреи — олице­творение и носители зла. Обобщающие выводы он изложил в книге «Человек и Бог».[174]

вернуться

169

С этими датами связаны были инициативы Ганса Файхингера, кантианца и создателя «философии фикции» по созданию Кантовского общества и учреждению журнала «Kant–Studien». Обе инициативы ока­зались на редкость успешными и значимы доныне.

вернуться

170

Недаром в обращении к Икскюлю (см.: «Lebenswege») он неизмен­но подчеркивал, что его понимание личности и той духовной среды, кото­рая образуется под влиянием ее сил и творческих потенций (структурное единство), вполне адекватно учению этого биолога и эколога о таковом же единстве внутреннего мира живого существа (Innenwelt) со средой, орга­низующейся вокруг него по свойствам этого существа (Umwelt).

вернуться

171

Эта мысль принадлежала Г. Кайзерлингу и относилась к трактату Канта «О переходе от метафизических начал естествознания к физике». Ее принял и Чемберлен. •

вернуться

172

Книга вышла в 1912 г.

вернуться

173

Сопоставление вклада обоих мыслителей в дело «оправдания Христа» см.: Grabs R. Paul de Lagarde und H. S. Chamberlain. Eisenach, 1940. Небольшая работа вышла в серии под значащим девизом: «Прокладыватели пути германскому христианству».

вернуться

174

Chamberlain И S. Mensch und Gott. Betrachtungen über Religion und Christentum. München, 1921.