355 Очевидно, например, что ландшафтная живопись и изображение животных всегда были не чем иным, как изображением ландшафтов и животных, какими они представлялись человеку. Искусственный произвол Тернера (Turner) или какого-нибудь новейшего символиста не может быть не чем иным, как экстравагантным утверждением человеческой автономии. «Когда художник говорит о природе, он всегда субинтеллиги- рует идею, не осознавая этого» (Гёте).
356 См. с. 192, 404 и 762 (оригинала.— Пргшеч. пер.).
357 «Geschichte der Farbenlehre» («История элементов цвета»), конец третьего раздела. Утверждение, скрепленное словами Либига: «После XVI века не было другого такого, который был бы богаче личностями подобного творческого духа» («Augsburger Allg. Zeitung», 1863 в «Reden und Abhandlungen». S. 272).
358 Следует упомянуть, что чрезвычайная расположенность Бойля к фантастическим изобретениям нашла отражение в его теологических писаниях и находила отражение в его повседневной жизни.
359 Я привожу эти слова из работы Гиршеля (Hirschel) «Geschichte der Medizin», 2. Ausg. S. 260. У меня есть достаточное количество книг по химии, но ни одна из них не сообщает об умственных склонностях Шталя, для этого авторы слишком трезвые ремесленники.
360 Roscoe und Schorlemmer. «Ausfuhrliches Lehrbuch der Chemie», 1877,1, 10.
361 См. c. 268 (оригинала. —Пргшеч. пер.) и т. д.
362 Goethe. «Glückliches Ereignis». Кстати, Гёте сам это позже признал и не закрывал глаза на теневые стороны своих «идей». В «Обобщающей части» «Nachträge zur Farbenlehre» («Дополнения к учению о красках») в разделе «Проблемы» мы находим следующее высказывание: «Идея метаморфозы в высшей степени почтенный, но одновременно в высшей степени опасный дар свыше. Она приводит к бесформенности, разрушает знание, растворяет его».
363 Письмо к Гёте от 31 августа 1794 г. Шиллер добавляет: «В сущности, это самое главное, что может достигнуть человек, если ему удастся генерализировать свои представления и сделать законодательными свои ощущения».
364 С. 27 (оригинала. — Примеч. пер.).
365 «On the scientific use of the imagination», 1870.
366 Houston Stewart Chamberlain. «Recherches sur la Seve ascendante, Neuchätel», 1897. P. 11. Еще Локк подчеркивал, что бедность «идей» (как он их называет) является главной причиной ограниченности нашего знания («Human Understanding». Buch 4, Kap. 3, § 23).
367 У многих наших замечательных еврейских ученых дело может обстоять иначе, потому что если народ в течение тысячелетий, никогда ничего не учив, все знал, горько проводить после этого трудные и блестящие научные исследования, чтобы в конце концов признать, что наше знание ограничено вечно человеческой природой. Здесь уместно снисхождение.
368 в этой связи я хотел бы обратить особое внимание читателя на переворот взгляда в отношении сущности жизни. В начале XIX в. считалось, что пропасть между органической и неорганической жизнью, если и не заполнена, то во всяком случае через нее перекинут мост (с. 78 (оригинала.— Пргшеч. пер.)), в конце века она продолжает зиять — для всех сведущих людей — как и прежде. Едва ли мы были бы в состоянии создавать химически в наших лабораториях Homunculi, если бы сначала узнали (в работах Пастера, Тиндалла и т. д.), что нет generation spontanea, но жизнь производит жизнь. Далее, из анатомии (Вирхов) мы познакомились, что каждая клетка тела может возникнуть только из уже имеющейся клетки. Сейчас мы знаем (Визнер), что даже простейшая органическая клетка возникает не в результате химической деятельности содержимого клетки, но только из таких же организованных видов, например, зерно хлорофилла из уже имеющегося зерна хлорофилла. Вид, а не материал, является основным принципом жизни. Так, прежде столь смелый Герберт Спенсер должен был как честный исследователь недавно признаться: «Теория особой жизненной силы недопустима, физико-химическая теория также оказалась несостоятельной, откуда неизбежно следует, что сущность жизни вообще невозможно исследовать» (письмо от 12 октября 1898 г. в газете «Nature», Bd 58. S. 593). И здесь метафизическое мышление могло бы избежать болезненного отступления. В том смысле, в каком считает Спенсер, весь эмпирический мир вообще невозможно исследовать. Тайна кажется такой убедительной только потому, что именно жизнь есть единственное, что мы сами знаем из непосредственного опыта. На основании жизни мы подходим к проблеме жизни и должны признавать, что кошка может укусить себя за кончик хвоста (если он достаточно длинный), но больше ничего. Она не может сама себя съесть и переварить. Как гордо взлетит наша наука в тот день, когда с нее соскользнут последние остатки семитского познания и она перейдет к чистому, интенсивному представлению, соединенному со свободной, осознанной формой. Тогда воистину «человек через человека, с помощью человека вступит в дневной свет жизни»! (См. у меня «Immanuel Kant», 5.Vortrag, «Plato».)