529 Это утверждение я взял в «Discours de la conformite de la foi avec la raison», § 12 Лейбница. Позже Лютер говорил: «Могу сказать, что в естественных вещах горшечника больше искусства, чем в тех книгах (Аристотеля)» («Послание к Адели», п. 25).
530 «Discours de la methode pour bien conduire sa raison et chercher la verite dans les sciences». Teil 1.
531 Система Лейбница — последняя, героическая попытка поставить истинно научный метод на службу историческому, абсолютному учению о Боге, которое безусловно отменяет всякое научное познание природы. В отличие от Фомы Аквинского, здесь попытка привести в созвучие веру и разум исходит от разума, а не от веры. Разум здесь значит не только логическую рационалистичность, но великие математические принципы действительного познания природы, и поэтому, поскольку у Лейбница имелся непреодолимый элемент эмпирической истины, которую нельзя устранить, в то время как Фома оперирует только тенями, абсурдность созданной Лейбницем системы больше бросается в глаза. Такой несведущий в отношении природы человек, как Фома, мог ввести в заблуждение ложными заключениями себя и других, Лейбниц же был вынужден раскрыть гипотезу двойного мира — в смысле природы и сверхприроды — в их полной несостоятельности и именно потому, что он обладал прекрасным математи- ко-механическим пониманием феномена природы. Таким образом, его гениальный опыт был эпохальным. Принадлежность Лейбница как метафизика к великим мыслителям доказывает уже тот факт, что он утверждал трансцендентальную идеальность пространства и пытался это доказать глубокомысленными математико-философскими аргументами (о чем подробнее у Канта: «Метафизические начала естествознания» («Metaphysische Anfangsgründe der Naturwissenschaft»), 2 отрывок, тезис 4, прим. 2). Насколько великолепен был Лейбниц как чисто естественнонаучный мыслитель, свидетельствует его теория, что сумма сил в природе неизменна, т. е. так называемый закон сохранения энергии, который мы используем как достижение XIX века, уже был высказан. Не менее значителен крайне индивидуалистический характер философии Лейбница. В противоположность одиночеству спи- нозаизма (который он с отвращением отвергает) для него основой познания является «обособление», индивидуализация, спецификация. «Во всем мире нет двух существ, которые были бы абсолютно неразличимы», — говорит он. Здесь виден истинный германский мыслитель. (Особенно удачно это изложено в книге Людвига Фейербаха «Изложение философии Лейбница» («Darstellung Leibnizschen Philosophie»), I, 3.)
532 He следует забывать, что Юм едва ли смог бы добиться своих философских результатов без достижений современной философской мысли, в особенности французских естественнонаучных сенсуалистов. В некотором отношении Юм мне кажется ближе итальянским гуманистическим скептикам типа Помпонацци и Ванини, чем философам, наблюдающим природу.
533 «Immanuel Kant in seinen letzten Lebensjahren». 1804. S. 25 («Последние годы жизни Иммануила Канта»), новое издание Альфонса Гофмана.
534 Примечание в предисловии ко второму изданию.
535 «Untersuchung über die Deutlichkeit der Grundsätze der natürlichen Theologie und der Moral». 2. Betrachtung («Исследование четкости принципов естественной теологии и морали», 2-е наблюдение).
536 Часть 2, главный раздел 7.
537 «Grundlegung zur Metaphysik der Sitten», Abschn. 2, Т. 1 («Основания метафизики нравов», разд. 2, ч. 1).
538 «Über den Gemeinsprüch: das mag in der Theorie richtig sein, taugt aber nicht für die Praxis». I («Об общих изречениях: в теории это может быть правильно, но для практики не годится»).
539 «Religion innerhalb der Grenzen der blossen Vernunft». St. 1 (Anm. zur Einl. («Религия в границах простого разума», 1 (примеч. к введ.).
540 Alphonse De Candolle. «Histoire des sciences et des savants depuis deus siecles. 1885. P. 10.
541 Несколько лет назад я слышал, как в обществе преподавателей высшей школы обсуждались психологически-физиологические темы. В связи с теорией Брока о локализации функций языка один из ученых полагал, что каждое отдельное слово «локализуется в особой клетке». Он проводил сравнение со шкафом с тысячами ящичков, которые можно по желанию выдвигать и задвигать (приблизительно как современные автоматы-рестораны). Это звучало весьма привлекательно и так же понятно, как «столик, накройся». Так как мои знания в области гистологии мозга ограничивались прослушанными много лет назад докладами и демонстрациями опытов, т. е. были крайне скудными, и мне были знакомы лишь элементы приблизительной анатомии этого органа, я попросил данного господина рассказать более подробно, но при этом выяснилось, что он никогда в жизни не был в секционном зале и никогда не видел мозга (кроме как на красивых разрезах в учебнике): при этом он совершенно не подозревал о границе между известным и неизвестным.