— Он летел в том самолете, он разбился, Ксюх! Нет больше нашего Пашки!
— Что? Зачем он летел?
— К тебе.
— Ко мне. Ко мне? — я подняла на него уже, наверное, бешеные, полные слез глаза.
— Да, он позвонил мне, просил встретить, но тебе не говорить. Когда вы поссорились, и он уехал, этот дурак вдруг понял, что любит тебя.
Слёзы лились неконтролируемым потоком и крупными каплями падали на асфальт. Мы молчали долго, вернее, он молчал, не находя больше слов, а в моем мозгу больше ничего не принадлежало мне, я была немым свидетелем происходящих там процессов.
— Вы что, похоронили его без меня? — наконец, очнулась я.
— Ксюша! Я звонил тебе каждый час с того самого дня, что с твоим телефоном?
— Покажи номер.
— Что?
— Покажи номер, на который ты звонил! — заорала я на него. Он достал телефон и показал мне какой-то совсем-совсем не мой номер, какой-то чужой номер, по которому до меня не дозвониться, даже если звонить каждые полчаса сто лет подряд. Я молча смотрела на эти нелепые цифры и ненавидела их.
— Ты все время была вне зоны.
— Это не мой номер. Это не мой номер! Не мой, слышишь?! Не мой! Где ты его взял? Где ты взял эти чертовы цифры? Говори!
— Ты мне диктовала их сама! — он тоже перешел на крик.
— Я диктовала? Пойдем! — я потянула его за руку.
— Куда?
— В больницу, будем чистить твои уши, будем их чистить, пока ты не начнешь слышать, — голос мой сорвался на рыдания, и я села прямо на тротуар. Он сел рядом, обнял меня за плечи и тоже заплакал. Думаю, прохожие обращали на нас внимание, но мне было наплевать, даже если бы меня начали бить. Наверное, я даже хотела, чтобы кто-нибудь начал меня бить, и эта внезапно захлестнувшая боль вышла через тело, но никто нас не бил, мы сидели и плакали.
А на следующий день было девять дней со дня смерти человека, который меня любил, и на чьих похоронах я не удосужилась побывать. И пусть, фактически моей вины в этом не было, я чувствовала ее, причем, за все, что произошло. За то, что мы поссорились, и он уехал один, ведь именно поэтому ему пришлось возвращаться ко мне на этом злополучном самолете. За то, что он меня любил, да, я была виновата в том, что он меня любил! За то, что не раздала всем его друзьям номера всех своих друзей и родственников, чтобы они могли меня найти. За то, что не позвонила ему первая и сама не улетела к нему, как только поняла, что люблю его. Моя гордость убила его! Я убила его!
Такими темпами я додумалась до того, что виновата в том, что вообще родилась или не умерла где-то между детским садом и школой. Если бы не Катя, не Сашка и не друг моего друга, неизвестно, чем бы все закончилось.
А пока, пока я хожу на курсы ораторского мастерства. Знаете, зачем? Чтобы люди понимали, что я говорю и правильно записывали номер моего телефона.