Вопрос Реувен отчего-то сильно смутил Бенциона.
— Вовсе нет! Я маг! — воскликнул он с горькой обидой в голосе. — Мой отец был сквиб, но я — нет. Я могу колдовать, я пробовал. Когда дедушка Эшбаал велел мне перетрясти сукна, чтобы в них не завелась моль, я использовал заклинание, которое я подслушал… то есть, услышал от тетушки Йедиды.
— И как, малец, — вышло? — заинтересовался Годрик.
Бени потупился.
— По правде сказать, не очень, — признался он. — Моли стало еще больше, и не только в тех сукнах, что велел мне перетрясти дедушка Эшбаал. Но я сумел всё исправить: наслал на лавку сонмища тараканов.
— Ничего себе исправил! — рассмеялся Годрик. — Вот уж, сдается мне, досталось тебе от деда!
— Тараканы уничтожают личинок моли — любой суконщик это знает, — объяснил Элазар.
— Хитро придумано, — одобрил Годрик.
Элазар тем временем обратился к Бени:
— И всё это ты сделал не применяя волшебную палочку?
Бени кивнул.
— Как бы я ее применил, дядюшка Элазар, если у меня ее нет?
— Весьма неплохо, — похвалил Элазар. Он прибавил шагу и поравнялся с Бенционом, шагавшим рядом с кобылой. — Я вижу впереди город, — сообщил Элазар своим спутникам.
========== Глава 6. Мастер Олливандер ==========
Как на грех, в тот день начальнику стражи взбрело в голову обойти с приглядом все городские ворота. Был базарный день; через западные ворота, к которым подошли Элазар, Реувен, Годрик и Бени, двигались крестьяне со своими телегами, везущие на городской рынок нехитрый товар. Вокруг стоял невообразимый гам: квохтали куры, гоготали гуси, визгливыми голосами бранились бабы, монотонно тянул свою мольбу слепой нищий, стоявший у ворот с протянутой рукой. Скрипели колеса телег. Элазар, беспокоясь за свои деньги, крепко держал кошель, висящий на поясе под плащом. Реувен прикрыла лицо покрывалом, а Годрик на всякий случай положил руку на усаженную рубинами рукоять меча. Бени, ведя в поводу кобылу, пристроился за телегой, груженной глиняными горшками всевозможных форм и размеров, переложенными соломой. Элазар, Реувен и Годрик держались позади своей повозки. Медленно продвигались они вперед вслед за горшечником и уже почти миновали ворота, когда их остановил начальник стражи.
— Мир вам, почтенные господа, — проговорил он вполне учтиво, скользнув наметанным глазом по богатым одеждам Элазара, его позолоченному распятию и по дорогому мечу Годрика. — Кто вы и зачем прибыли в наш город?
Элазар посторонился, пропуская дородную женщину, тащившую на веревке тощую козу.
— И тебе здравствовать, добрый человек, — сказал он. — Мы смиренные паломники, возвращаемся в родные края из земель палестинских. Это наша благородная госпожа, леди Ровена, — Элазар указал на Реувен, к счастью натянувшую покрывало так, что из-под него виднелись лишь рот и подбородок. — Я ее духовник; а это паж госпожи, Боб Блэк. Сего же славного рыцаря, сэра Годрика Гриффиндора, сына достославного Вульфрика, леди наняла себе в охранители.
Начальник стражи перевел взгляд с не внушающего доверия смуглого, уже заросшего жесткой черной щетиной, лица Элазара на честное, открытое лицо Годрика — и прямой взгляд доблестного рыцаря, по-видимому, его подкупил.
— Достойное дело, господа паломники, — проговорил начальник стражи. — А что это у вас в повозке? Видать, тяжела она, раз вы ведете с собою еще и одра на смену.
Элазар, к своему неудовольствию, понял, что без подкупа не обойтись.
— В повозке всего лишь наш скудный скарб, почтеннейший, — ответил он, нехотя вкладывая в руку начальника стражи монету. — Всего лишь скарб и дары из Святой земли, которые наша госпожа желает пожаловать собору святой Авроры.
Начальник стражи, весьма довольный, растянул губы в благодарной улыбке.
— Ступайте с миром, добрые люди, — разрешил он, кланяясь. — Благочестивой госпоже мое почтение.
Настроение Элазара, и без того не радужное, было безнадежно испорчено. После нескольких дней пути он неважно себя чувствовал: испытывал слабость и ломоту во всем теле, боль в ногах. Лицо его покрывала испарина, дыхание сбивалось и вернулась дрожь в пальцах, которая весьма его беспокоила: Элазар тревожился, что эта внезапно возникавшая и столь же внезапно стихавшая дрожь повредит его алхимическим опытам, лишив его былой ловкости и точности в движениях. А тут еще начальник стражи, будь он неладен, вздумал расспрашивать его о повозке! Элазару нисколько не хотелось открывать взгляду немага свои магические приборы и бесценные ингредиенты для зелий, не говоря уже о книгах из библиотеки отца Реувен, чьи колдовские символы и непостижимые для умов непосвященных рисунки несомненно могли вызвать подозрение даже у самого недалекого из магглов. Но и лишаться денег Элазару тоже не хотелось — теперь он втайне скорбел о навеки утраченной монете.
— Дядюшка Элазар, отчего вы солгали? — полез к нему неугомонный Бени. — Ведь меня зовут вовсе не Боб, а Бенцион, и я из рода Барзилаева; а Блэк — всего лишь прозвище дедушки Эшбаала.
— Солгать магглу не грех, а богоугодное дело, — отозвался Элазар рассеянно, размышляя о своем: сбегая из замка, он прихватил с собою несколько неиспользованных алхимических эссенций, рассчитывая сбыть их подороже в квартале волшебников — но, увы, Ноэл из Лонгботтома со своим Орденом Феникса помешал Элазару сговориться с магами Косого рынка о сделке. Сейчас закупоренные наспех эссенции медленно, но неотвратимо выдыхались в повозке. Элазар понимал, что нужно избавиться от них как можно скорее, пока эссенции не испортились окончательно — или, еще того хуже, пока склянки не разбились от тряски по плохим дорогам, — и потому раздумывал, кому бы их продать в этом городе. Однажды Элазар уже бывал здесь; он помнил, что где-то близ рыночной площади, в местном квартале волшебников, пряталась маленькая лавка торговца палочками из знаменитого и многочисленного рода Олливандеров. К нему-то Элазар и направился в надежде выручить за свои зелья достойную цену.
Местный Олливандер обретался в неприметной лавчонке, прилепившейся к жилищу кожевника-немага. В воздухе стояло невыносимое, тошнотворное зловоние кож. Окно лавки, выходившее на христианскую улицу, было заделано; заходить следовало сбоку, из переулка, спустившись по кривым ступенькам к низкой двери. Над дверью висела потрескавшаяся вывеска; надпись, некогда позолоченная, а теперь потемневшая от дождей и времени, гордо возвещала: «Семейство Олливандер. Изготавливаем волшебные палочки с 382 года до Рождества Христова».
Оставив Бени снаружи стеречь повозку и одра, Элазар и Реувен вошли в лавку. Годрик из любопытства последовал за ними. Едва дверь отворилась, как в глубине лавки тихонько тренькнул колокольчик. Элазар, Реувен и Годрик еще стояли, привыкая к полутьме после дневного света, — Годрик так вообще оробел, оказавшись в пахнущей деревом, пылью и волшебством тишине — когда из темноты в дальнем конце лавки появился хозяин. Шаркая ногами в мягких туфлях, сшитых на восточный манер, он вышел к прилавку и оглядел посетителей большими серебристо-серыми глазами, до того странными, что Годрик поначалу принял старика за слепого. Такие глаза бывают у божьих тварей, обитающих в кромешном мраке.
— Доброго вам дня, почтенные, — проговорил старик тихим голосом, таким же приглушенным и будто бы даже серебристо-серым, как и весь его облик. От глаз старика исходило удивительное лунное свечение.
— Приветствую тебя, мастер Олливандер, — поклонился ему Элазар. — Не желаешь ли взглянуть на редкостные алхимические эссенции, приготовленные мною? — с помощью Годрика он водрузил на покрытый толстым слоем пыли прилавок ящичек из кедра с причудливой формы склянками, в которых поблескивали разноцветные жидкости.
Олливандер, заинтересованный, склонил к ящичку свой длинный нос.
— Так-так, — протянул он. — Что мы здесь имеем? Так… Прекрасно, прекрасно, — он засветил огонек на конце своей палочки и, выуживая из ящичка склянки, рассматривал их на свет. — Этого у меня еще достаточно… Это может пригодиться… О, а вот это мне давно не попадалось. Какая замечательная чистота… Прекрасно, — вдоволь налюбовавшись (и даже нанюхавшись), Олливандер сложил склянки обратно, опустил крышку ящичка и, нежно ее поглаживая, поинтересовался: — И сколько же молодой человек желает получить за свой товар?